— А вы одна живете? — осмотрел просторную кухню Денис. Он уже успел выяснить, что Ирина Григорьевна прописана одна в трехкомнатной квартире, и хотя квартира была и не очень просторной, но располагалась в добротном кирпичном доме, окнами выходила во дворы, да и состояние квартиры было вполне приличным. Например, кухня, на которой они сидели, была обставлена современной мебелью, оснащена необходимым оборудованием, посудомойкой, микроволновкой, электрической современной духовкой. И еще много чем.

— Одна. С мужем мы уже лет десять в разводе. Он к новой жене съехал, а квартиру нам с дочерью оставил. Но зять со мной жить не захотел, они отдельную жилплощадь купили. Вот я и осталась одна в трехкомнатных хоромах. А сейчас ко мне племянник из Тюмени приехал, все веселее.

— Ничего у вас родня, в какую даль заехала! — с уважением отметил Денис.

— Да уж. И не говорите, из такой дали в гости не наездишься. Ну как пирожки-то мои, понравились? — увидела она, что Денис доел пирожок и несмело посматривает на блюдо.

— Очень.

— Ну, так и угощайтесь. У меня еще один противень стоит. А что у вас за вопрос ко мне был?

— А про водителя Сергея Борисовича, Павла Барышникова, — нашелся Денис, которого горячие пирожки совсем выбили из колеи.

— А. Ну, что сказать? Он у Сергея Борисовича недолго работал, меньше года. Парень исполнительный. Пунктуальный. Но вот какой-то неприятный. Даже не знаю, как объяснить, — озабоченно нахмурилась Ирина Григорьевна. — Знаете, вот вроде и услужливый, и подвести предложит, если один едет, без Сергея Борисовича. И сумки донести до квартиры, если оказия случится, а вот все как-то неискренне, что ли? Мне, например, все время казалось, что он что-то вынюхивает. А вообще, ничего плохого про него сказать не могу, — тут же спохватилась Ирина Григорьевна.

— А не знаете, за что его Панов уволил перед смертью?

— Уволил? Вот уж не слыхала. Он же должен был его утром на работу везти, ну, в тот день, когда их убили. Или я что-то путаю?

— Барышников дорабатывал с Пановым последние дни, — пояснил Денис.

— А знаете, может, и правильно. И уж коли Сергея Борисовича на свете больше нет, скажу, ему все равно не повредит, а вам, может, поможет, — решилась на что-то Ирина Григорьевна. — Павел все у меня выведать пытался, что за отношения у Сергея Борисовича с Ариной Николаевной. Не ссорятся ли, знает ли она, что муж ей изменяет, не собирались ли они разводиться, и прочее в том же духе. Причем навязчиво так. Я его раз отбрила, он за свое, я два его отбрила, а уж потом и вовсе перестала на кухню звать чаю попить. Проныра, одним словом, и не поймешь, что ему нужно. То ли шантажировать собирался, то ли просто жене заложить. Не знаю.

Наевшись пирожков, Денис отправился на колбасную фабрику, где прежде трудилась Ирина Григорьевна.

— Севрюгина, Ирина Григорьевна? Ну как же, помню, — покивал хозяин фабрики. Фабрика оказалась на удивление небольшой и даже больше смахивала на цех, чем на полноценную фабрику. — Очень мы огорчились, когда она уволилась.

— Как уволилась? Ее же сократили?

— Да что вы! Ведущего специалиста? — рассмеялся упитанный, похожий на сардельку директор, он же владелец. — Вы знаете, какой это был технолог? Какие рецепты она выдавала! В колбасе ни грамма мяса, а вкус от натуральной не отличишь!

— А что же было в той колбасе, если в ней мяса не было? — полюбопытствовал Денис, очень уважавший колбаску и теперь порядком озадаченный признанием директора.

— А вот этого вам знать не обязательно, это наша производственная тайна. Все ТО, техусловия то бишь, у нас согласованы, патенты получены, работаем легально, — мгновенно насупившись, протарахтел директор.

Больше Денису у него выяснить ничего не удалось.

Оставалась дочь Ирины Григорьевны. К ней-то Денис и направился.

— Я не понимаю, что вы хотите от меня услышать? — недовольно пожимала плечами Ольга. Она Дениса даже в комнату не пригласила, так и держала в дверях. В отличие от Ирины Григорьевны Ольга была очень сухой. Нелюбезной. И вообще, производила впечатление человека замкнутого и неприятного, и даже внешность у нее была какая-то нелюдимая. Наверное, в отца пошла, заключил Денис.

— Я ваших Пановых вообще не знала и в глаза никогда не видела. Почему мать пошла к ним работать, понятия не имею. Я лично была против. Но она сказала, что устала вставать каждый день ни свет ни заря и тащиться через весь город на работу. Работа здесь легче, деньги те же, а свободного времени больше.

— И все?

— И все.

— А племянник Ирины Григорьевны у нее давно живет? Он что за человек? Чем занимается?

— Понятия не имею. Я видела его всего один раз. Слушайте, у меня маленькие дети, двойня, я уже четыре месяца не высыпаюсь. Мне нет дела ни до племянников, ни до Пановых. И вообще на все наплевать. Ясно? Оставьте меня в покое!

Очень красноречиво. Денис открыл было рот, чтобы еще что-нибудь спросить, но его уже настойчиво толкали к двери.

— А муж у вас кем работает, он вам, что же, не помогает?

— Водитель он, дальнобойщик. Некогда ему. — И двери захлопнулись.

Что еще можно поделать в данной ситуации, Денис понятия не имел, а потому поехал в комитет получать нагоняй от майора. За что? Он пока не знал, но не сомневался, что майор обязательно придумает.

1943 г. Свердловск

Война грянула, перевернув жизнь целой страны. Но Демьяну Григорьевичу повезло. На фронт он не попал. Успел себе инвалидность выхлопотать. Остался дома в Свердловске. Хотя и здесь теперь работы хватало. По всей стране началась охота на диверсантов. Охрана предприятий, обеспечение условий для перехода их на режим военного времени, всеобщая мобилизация, выдача брони ценным специалистам, организация порядка. Голова шла кругом, ночевать частенько приходилось прямо в кабинете, на стульях. Жену с детьми неделями не видел. А тут еще эвакуированные из западных районов страны предприятия стали прибывать. Промышленные площади обеспечь, людей рассели, накорми, порядок организуй, секретность и безопасность тем более. К ноябрю пятнадцать прибывших в Свердловск заводов смогли заработать. Это ж не шутка! Это сколько сил, сколько нервов! Из Ленинграда тоже приехали. Ижорский завод. Демьян Григорьевич к себе в баньку инженера с семьей пустил. Неудобство, конечно, но этот инженер вроде как ниточка к царским сокровищам был, к мечте его.

Но мечты мечтами, а работать на износ приходилось, а еще в порядке партийной дисциплины кровь сдавали, для раненых солдат.

В общем, к концу сорок первого года Демьян Григорьевич пребывал в состоянии пограничного сознания. Наяву служба, а по краю суровой реальности манящий бриллиантовый блеск. Пальмы, накрытые столы, дворцы беломраморные, еще какие-то фантастические картины сытой, спокойной жизни. И так все это реально, так живо, только руку протяни. И снова стали Демьяну Григорьевичу приходить на ум мысли о поездке в Ленинград. Война, чтоб ее, так или иначе кончится. Если немцы победят, сокровища ему очень пригодятся, а если «наша» возьмет, тоже лишними не будут. Главное, чтобы уцелели, чтобы собор не разбомбили, чтобы памятник царице не уничтожили. Очень он волновался и все к инженеру в баньку бегал, справиться, что тому родные из Ленинграда пишут, это пока еще письма доходили. А потом так, удостовериться, что тот тоже в победу верит и что немцам ни в жизнь город не уничтожить.