— Так… О чем ты хотела со мной посоветоваться?

Жасмин отрицательно покачала головой:

— Ни о чем, это может подождать. — Она повесила тряпку на кран и повернулась к нему лицом. — Давай поговорим как-нибудь после, когда Бенджи не будет поблизости. Я не хочу рисковать и позволить ему услышать то, что я хочу тебе сказать. — Она взяла блюдо с буфета и опять положила его в духовку, повернув несколько регуляторов на панели плиты. — В любом случае, я думаю, у тебя есть более важная работа, чем слушать меня.

Пожав плечами, Дэвид повернулся и пошел через холл вверх по ступенькам в комнату Бенджи.

Когда он вошел, мальчик сидел на кровати и бренчал на своей гитаре, заглядывая в листок, лежащий у него на коленях.

— Она слишком сентиментальная! — Он отбросил гитару и, скомкав лист, бросил его на пол, а сам плюхнулся спиной на кровать.

Дэвид нагнулся и поднял шарик скомканной бумаги.

— Она не сентиментальная! — сказал он, аккуратно разворачивая листок и разглаживая образовавшиеся загибы. — Слушай, мне кажется, что это отличная песня. Чем она тебе не нравится?

— Она вся о любви, — произнес Бенджи еле слышно.

— Ну и что? Этой теме посвящены самые лучшие песни. О чем другом ты бы еще хотел написать? Об игре в теннис?

Бенджи мрачно поглядел на него.

— Не говори глупости. Кто будет слушать песни о теннисе?

— Именно. Тут красивые слова, и в то же время они немного разнятся. Я имею в виду, что у тебя очень складно получилось вот здесь, в первом столбце:

Без сомнений люблю, я люблю

Только сердцу судьбу подарю

Быть разбитым в юную пору…

— По-моему, ты очень емко выразил. И мне кажется, это действительно красиво.

— Но все будут смеяться надо мной, когда услышат это по школьному радио.

— Почему? Ты знаешь аккорды, можешь их хорошо играть и поешь песню просто замечательно. Почему ребята должны смеяться над тобой?

— Потому что они будут говорить, что я похож на сопливую девчонку, раз пою о любви.

Дэвид сел на кровать и прислонился спиной к стене.

— Хорошо, какова ценность этого?

— Какова ценность чего?

— Ну, скажем, давай представим, что я твой продюсер и я говорю тебе: «Ну, Бенджи — Суперзвезда, я дам тебе десять долларов, если они посмеются над тобой, и двадцать долларов, если они не будут смеяться. Ты подписываешь контракт?»

Бенджи уставился на Дэвида, линия его бровей изломилась от напряжения мысли.

— Странный у тебя какой-то контракт. Ты проигрываешь в обоих случаях.

— Может быть, я просто заранее знаю, что они не будут над тобой смеяться. Да, в этом случае я должен буду заплатить тебе двадцать долларов, но зато я абсолютно уверен, что у меня на руках будет настоящий хит, иначе бы я не стал заключать с тобой сделку!

Бенджи немного помолчал.

— Ты на самом деле думаешь, что она такая хорошая?

Дэвид кивнул:

— На самом деле, да.

— Вот так дела! — взгляд Бенджи устремился куда-то в воздух: может, и правда, это удача, которая принесет славу?..

— Так мы заключаем сделку?

— Твоя взяла! — Он схватил инструмент и стал играть начальные аккорды песни. — Что нам теперь нужно делать?

Дэвид поднялся с кровати:

— Нам нужен магнитофон для записи.

Подумав секунду, Бенджи подскочил к шкафу, вытащил игрушки, давно заброшенные за ненадобностью, и через несколько секунд достал старый пластмассовый диктофон «Фишер-Прайс»:

— Этот подойдет?

Дэвид подошел, взял в руки диктофон и, быстро осмотрев его, кинул на кровать.

— Не подходит, да? — спросил Бенджи с горечью в голосе.

— Боюсь, что нет. Дело в том, что если мы хотим сделать настоящий хит, то нам нужно обратиться к профессионалам.

Бенджи тяжело сглотнул.

— Что ты имеешь в виду?

— Пойдем-ка. Я покажу тебе.

Двадцать минут спустя Бенджи, спрятавшись за спиной Дэвида, с перекинутой через плечо гавайской гитарой, стоял в центре звукозаписывающей студии Джерри и, открыв рот от удивления, слушал вместе с Дэвидом громоподобные раскаты музыки, рождаемые четырьмя музыкантами.

Дэвид заметил, что мальчик от сильного волнения дергает свою футболку.

— Дэвид, по-моему, эти ребята из «Дублин Ап». Они ведь очень известны!

Дэвид кивнул и подмигнул ему, а Бенджи продолжал стоять с открытым ртом.

Из комнаты, где осуществлялась запись, выглянул Джерри. Он повернул выключатель на стене, чтобы приостановить запись инструментов.

— Что за…

Джерри поднял руку длинноволосому скрипачу:

— Время, мальчики. Сейчас дети на очереди. — Он подошел к ним и украдкой взглянул на Бенджи, который все ближе жался к спине Дэвида. — Итак, Бенджи, я так понимаю, что у тебя есть песня, которую ты бы хотел записать?

Бенджи ничего не ответил, страдальчески глядя на Дэвида и потряхивая его руку.

Джерри исподтишка подмигнул Дэвиду:

— Немного нервозно, да? Не переживай, у всех так поначалу. — Он повернулся к группе, музыканты уже собрали свои инструменты и сидели на стульях, покуривая сигареты. — Патрик, как ты себя чувствовал, когда первый раз пришел на студию?

— Че… — сгримасничал Патрик, — я хотел сказать, что был довольно напуган.

Джерри пожал плечами и снова посмотрел на Бенджи.

— Видишь. Даже лидер «Дублин Ап» был напуган. Можешь в это поверить? — Джерри положил руку на плечо Бенджи и подтолкнул его вперед, к микрофону. — Итак, прислонись к спинке, немного подтянись, а я подстрою под тебя микрофон.

Бенджи сделал то, о чем его попросили, стараясь держать свой скромный инструмент так, чтобы музыканты «Дублин Ап» его не видели. Один из них, долговязый молодой человек с короткой небрежной стрижкой под индейца из племени могикан и серебряным кольцом в брови, заметил это и неожиданно выпалил:

— Хей, у него же гавайская гитара! — Он подошел к Бенджи и взял ее. — Отличная вещица! Я учился играть на одной из таких.

Он прижал ее к себе и сыграл несколько аккордов. Улыбка медленно осветила лицо Бенджи, когда он понял, что этот парень сыграл только G, G и D7.

— Я тоже знаю эти аккорды, — с гордостью сказал он.

— Ну что ж, в таком случае ты знаешь о гавайской гитаре столько же, сколько и я. — Он улыбнулся и вручил инструмент обратно Бенджи. — Тогда давай послушаем, что можешь ты.

Надев на голову Бенджи гигантские наушники, Джерри зашел в аппаратную, Дэвид проследовал за ним.