В небесах загрохотало, ветер усилился, сверкнули первые молнии.

Эмма яростно пробивалась вперед. Ее подгоняло страстное желание спасти Матильду и Оливье. Волдыри на ее ногах начали кровоточить, царапины саднили, боль стала невыносимой.

Она думала о детях. О том, что с ними могли сделать. О том ужасе, который они испытывали. Она не остановится, даже если ей придется потерять ногу.

Разразилась гроза. Она прокатилась по горам, обрушив потоки воды на скалы и деревья. Пальмы стонали, ударяясь друга о друга тонкими и длинными стволами. Ударил гром, за ним вспыхнуло несколько молний, осветивших темное небо над маленьким островом. Гром перекатывался с одной вершины на другую и стихал где-то над океаном.

Они шли уже почти шесть часов, когда Монговиц коснулся ее плеча:

— Мы, наверное, уже недалеко?

Ему пришлось кричать, чтобы она его услышала.

— Мы в долине, но я ничего не вижу. Нужно подождать, когда в лесу станет светлее, сейчас невозможно сориентироваться.

— У вас есть план, как войти внутрь?

Эмма вдруг поняла, что понятия не имеет, как осуществить задуманное. Она ушла с одной целью — спасти детей, а как — неважно, она была уверена, что на месте что-нибудь придумает. Сейчас, когда вскоре предстояло проникнуть в ангар, операция уже не казалась ей такой простой.

— Нет, — призналась она, — тогда, в первый раз, мы с Тимом просто вошли туда.

— После побега пленников они, наверное, выставили охрану!

— Не думаю, что они на это способны.

Молния вновь высветила черные стволы, и Эмме показалось, что она увидела среди растительности просвет. Следующий сноп вспышек отразился на большой стене белого ангара. Эмма схватила Монговица за руку, чтобы остановить его.

Она выключила фонарь, и они на четвереньках подобрались к краю опушки. Боковая калитка в ограде была открыта. Эмма не заметила никаких признаков жизни.

— Они или внутри, или ушли, — решила она и встала, чтобы подойти ближе.

— Или спрятались, — сказал Монговиц, удерживая ее.

Он указал на строение из листового железа, откуда на базу поступало электричество. Вспыхнула молния, и Эмма увидела человека, сидящего в темноте. Верхняя часть его головы выглядела жутко, из нее выпирала какая-то черная масса.

— Я не очень хорошо разглядела его, — призналась она. — Он как-то странно выглядит.

Монговиц сосредоточился, стараясь понять, где остальные.

— Это единственный, больше я никого не вижу, — сказал он наконец. — Но они могут быть где-то еще, например затаиться наверху, на сторожевых вышках.

— Оттуда видно дверь ангара, он обязательно меня заметит.

— Нужно немного подождать — возможно, они обнаружат себя.

Эмма сжала рукоятку мачете:

— Нет, дети внутри, и одному богу известно, что с ними. Больше ждать нельзя.

— Если вы пойдете прямо сейчас, вы им ничем не поможете. Эмма, поверьте мне. Лучше подождать полчаса и понять, где находится враг, чем безрассудно кидаться навстречу опасности.

Эмма вздохнула и от гнева и бессилия вогнала мачете в землю.

Небеса продолжали низвергать потоки воды на ангар с надписью: «GERIC». Никакого другого охранника, кроме этого, они не заметили. Прошло двадцать минут, и Эмма не выдержала:

— Я иду. Постараюсь застать его врасплох. Вдвоем мы справимся с ним.

— С вашим мачете? Вы уверены, что вам это удастся? Убить человека, даже если он настоящее чудовище, непросто, особенно холодным оружием.

— Вы недооцениваете мою ярость.

Монговиц осмотрелся и заскрежетал зубами. Его рубашка и брюки были разорваны, он был весь в ссадинах, но ни разу не пожаловался и не остановился. Больше всего он был похож на обычного кабинетного работника, но он шел навстречу опасности и не бросил Эмму в беде.

— У меня другой план, — заявил он. — Я уверен, что он тут не один. Я выманю их в лес, а вы войдете и постараетесь найти детей.

— Жан-Луи, это безумие! Эти твари видят в темноте! Они схватят вас!..

— Посмотрим. Если в полночь меня не будет на пристани, значит, вы оказались правы.

Прежде чем она успела удержать его, Жан-Луи Монговиц вышел из укрытия и побежал к забору. Эмма смотрела, как он удаляется, и в горле у нее стоял ком. Этот человек, который, должно быть, ничем особенным не отличался в кулуарах Еврокомиссии, оказался мужественнее, чем большинство тех, кого она знала.

Как только Монговиц поравнялся со сторожевой вышкой, часовой выскочил из будки и погнался за ним. Его руки были такими длинными, что доставали до земли… Эмму била дрожь. Как это возможно? Жан-Луи был еще под прикрытием темноты, его невозможно было засечь так быстро!

В следующую секунду из бунгало выскочила еще одна тварь и бросилась вслед за первой. Они бежали, издавая зловещий вой.

Это были не люди, Эмма ошиблась.

Жан-Луи услышал их, замер на месте, а потом помчался в лес. Эмма так и не узнала, кричал ли он, чтобы привлечь их внимание, или оттого, что осознал, насколько безумный поступок совершил.

Как только все трое скрылись в лесу, Эмма схватила мачете и бросилась к ангару.

Монстры там или нет, Матильда и Оливье не должны умереть.

Эмма проскользнула, стараясь по возможности продвигаться в укрытии, и обозрела ухоженную лужайку, чтобы удостовериться, что никто не охотился за ней.

Потом она вошла в ангар.

Петер никак не мог заснуть, он только что проглотил лекарство, был уже час ночи, а он все еще ворочался в постели.

Он не мог заставить себя не думать об Эмме. Что она делала? Осталась ли в укрытии, как он ее просил? Через несколько часов она попытается уплыть с острова. Петер не находил себе места от волнения. Когда же он что-то сможет узнать? Не раньше, чем сам уберется отсюда…

Да еще эта взрывчатка! Они с Беном не могли сказать, лежала она в коробке раньше или ее только что вытащили. Если это так, значит, кому-то удалось пробраться в подвал. Ни Петер, ни Бен не расставались со своим ключом. Жерлан? Маловероятно… Только ученые Грэма и четверо из внешней безопасности могли знать о существовании и местонахождении C-4. Однако все они были под наблюдением, а коридоры патрулировались немецкими громилами.

Парни из немецкой разведки. Их всего трое, но они день и ночь дежурят, посменно. Они могли бы что-то заметить…

Чтобы покончить с этим, Петер сказал себе, что коробка была пуста давно, возможно, в ней никогда и не было взрывчатки… Он повторял себе это, не очень веря. Но, во всяком случае, что они могли? Никто не будет взрывать, пока они здесь все вместе. Да и потом, немыслимо развернуть такую операцию здесь, это неоправданно. Достаточно уже самоубийства Сколетти, а если добавить еще и кражу С-4, сюда сбегутся журналисты со всей страны. Управление внешней разведки работает более тонко.