Вопреки моим опасениям мои спутники особенно не роптали. Даже Гунарт перестал донимать меня предложениями вернуться, пока не поздно. Я так и не понял, поверил ли он в меня или просто смирился со своей участью. Вот Крайт, тот ни мгновения не сомневался в моей способности вытащить своих людей из любой передряги. Казалось, ему нравится бродить по бесконечным коридорам. Он на пару с Глыбой самозабвенно искал сокровища гномов. Правда, находили они лишь древние могильники, грабить которые я не позволял под страхом смерти.

Мы блуждали по лабиринту, пока выкинутая из головы мысль вернуться и пойти по следу раненого чудовища не посетила меня снова. «Не выберемся на свет, так добьем зверюгу», — предложил я своим людям. Мы возвратились к бывшему подземному озеру и двинулись по коридору, даже не обозначенному на карте. Как я и предполагал, след привел нас к берлоге чудовища. Это была огромная смрадная нора, заваленная клочками грязной шерсти и протухшими костями. Чудовища там не оказалось, только следы крови на полу и стенах. Видно, зверь в бешенстве метался по своему жилищу, пока боль не погнала его дальше, по коридору, круто уходящему вверх.

— А ведь там выход наружу! — будто не веря собственным словам, проговорил Гунарт, глядя, как пламя его факела боязливо трепещет перед темной тропой раненого зверя.

Долина Тысячи Идолов встретила нас прохладным свежим воздухом, белыми струйками дыма над крышами домов отдаленной деревушки, первым робким лучом утреннего солнца, после тьмы пещеры показавшимся ярче полуденного света, а еще остриями коротких копий своих гостеприимных жителей, нацеленных на нас и готовых полететь вперед тучей великанских стрел. Местные воины, низкорослые, одетые в шкуры с ног до головы, наверное, напомнили бы мне орков, если бы не бородатые гномьи, или даже скорее человеческие, лица.

Наше появление пришлось явно не по душе этому сборищу вооруженных карликов. Их предводитель, рыжий крепыш со следами звериных когтей на веснушчатом лбу, прямо-таки наскочил на Крайта, которого, видимо из-за обилия золотых украшений, принял за знатного лорда.

— Злой дух! — брызгая слюной и размахивая копьем перед самым его носом, кричал рыжеволосый вояка на языке, в котором с трудом узнавался человеческий. — Ты украл когти Стража! Ты должен умереть!

— Чего это он в меня копьем тычет? — возмутился Крайт, которому такое обхождение явно действовало на нервы. — Можно, я его убью?

Я и сам был не прочь утихомирить разбушевавшегося недомерка. Раньше я, не задумываясь, смахнул бы с плеч голову этого невежи, и вряд ли меня остановило бы присутствие толпы его вооруженных копьями соплеменников. Чего стоит нам, даже вдвоем с Крайтом, расправиться хоть с сотней дикарей, весь арсенал которых состоит из палок с тупыми наконечниками? А ведь с нами еще Гунарт Сильный, великий герой Гномьей войны, и Глыба, по его собственному уверению лучший воин в Вольноземье… Ну и что бы из этого вышло? Хороша слава: принц Рикланд Быстрый Клинок с отрядом из четырех человек истребил целый народ. Орков? Да нет, каких-то безобидных коротышек…

— Погоди, — удержал я Крайта. — Устроить резню мы всегда успеем. — Стараясь изобразить на лице некое подобие дружелюбия, я обратился к сердитому карлику: — Приветствую тебя, житель гор! Я Рикланд Быстрый Клинок, наследный принц Фаргорда. Я пришел с миром и рассчитываю на радушный прием.

Житель гор окинул меня недоуменным взглядом из-под низко нависающих над глазами бровей, указал наконечником копья на когти чудовища, живописно торчащие из перчатки Крайта, и сделал красноречивый жест, на всех языках означающий перерезанную глотку. Кажется, с умением воспринимать вежливое обхождение у него было не все в порядке.

— В этой стране что, ношение длинных когтей карается смертью? — с усмешкой произнес я и сделал не менее красноречивый жест своим пылающим мечом — продемонстрировал «полет ночного мотылька», эффектный прием, когда меч летает в руках так быстро, что глядящий на него видит не клинок, а порхающую перед глазами огромную бабочку. Это произвело некоторое впечатление, — карлики попятились, прячась за спины друг друга, а когда Гунарт Сильный рубанул по ближайшей скале своим огромным топором так, что та содрогнулась, и вовсе бросились врассыпную и вскоре скрылись за торчащими повсюду корявыми валунами. Рыжий вояка со всех ног рванул следом.

— Храбрые воины! — хохотал Крайт, утирая рукой в мохнатой когтистой перчатке выступившие от смеха слезы. Горы вторили ему оглушительным грохотом, будто каменные великаны там, наверху, затеяли скачки на лошадях соответствующих размеров.

Я не смеялся. Наверное, я вообще разучился смеяться, зато опасность чувствовать не разучился. И она приближалась, эта опасность, приближалась откуда-то сверху, с горной вершины. Я поднял глаза и увидел неотвратимо надвигающийся на нас необъятный снежный сугроб.

— Лавина! — во всю глотку завопил я, увлекая за собой Крайта обратно под спасительный свод пещеры. Только было уже поздно…

Полуденное солнце отчаянно резало привыкшие к темноте подземелья глаза даже сквозь закрытые веки. Я попытался загородиться рукой, но что-то удерживало руку за спиной. И вторую тоже. Я с трудом пошевелил пальцами. Они чувствовали себя не живее набитой песком кожаной перчатки. Вывод напрашивался сам собой: я связан. Неприятное открытие, особенно если учесть, что я не мог припомнить, как это меня угораздило сдаться кому-то живым. Последнее, что я помнил, — это гора снега, сбившая меня с ног и залепившая глаза, нос и рот…

В ушах грохотали барабаны. Это были действительно барабаны, а не громкий стук сердца. Их монотонный звук нагонял на меня сон, особенно в сочетании с заунывным пением:

Страж мира мертвых,

Жертву прими.

Отдухов горных

Долину храни.

— Они что, поклоняются этому медведю? — услышал я над ухом насмешливый голос Крайта и с трудом приоткрыл один глаз.

Прямо передо мной возвышался каменный идол, наверное, один из той тысячи, которая и дала название долине. Идол был огромен. Не иначе его вырубили из небольшой скалы. И он действительно изображал медведя, если, конечно, можно назвать медведем то пещерное чудище, которому я отрубил лапу. У подножия идола были свалены наши веши, включая мой огненный меч, а вокруг собрались перепачканные разноцветной глиной местные жители в живописных головных уборах из черепов горных козлов, украшенных таким количеством орлиных перьев, что их, пожалуй, хватило бы на оперение стрел целого отряда лучников. Карлики даже не пытались поделить между собой трофеи. Они просто переминались с ноги на ногу и неистово трясли головами, что, по-видимому, считалось у них танцем, и тоскливо подвывали в такт, многократно повторяя одни и те же слова. Крайта я не увидел, но, судя по голосу, он находился где-то за моей спиной. И Стин был там же.

— Наверное, это и есть их Страж подземного мира, — ответил он Крайту. — Помнишь, в заметках к карте сказано, что жители долины поклоняются Стражу подземного мира.

— Там еще сказано, что они гостеприимные. Что-то не нравится мне такое гостеприимство. Они случайно не людоеды?