– Изучила. Вы же уверены в положительном для вас исходе, почему тогда так беспокоитесь?

– Деньги, девушка. Завод теряет позиции, а это утраченные деньги. Давайте поговорим в более непринужденной обстановке?..

– Извините, ничем не могу помочь. – Наташа натянула на личико жалостливую улыбку. – Я не имею полномочий завершить дело. Извините, мне пора.

И побежала за угол, где в машине ждала Марта Ивановна.

– Yes! – плюхнувшись на сиденье, засмеялась Наташа. – Дело отложено до пятнадцатого октября. Тра-ля-ля!

– Если будет нужно, мы еще раз отложим, – включая зажигание, сказала патронесса. – Однажды я четыре месяца тянула, чтобы дело закрыли за истечением срока давности. А что так долго?

– Меня прощупывал представитель «Форсинга», а я действовала по принципу: «да» и «нет» не говорить. Кажется, он купился на мой несолидный вид и хотел предложить взятку.

– Прекрасно. Теперь будем ждать Князева.

Лиана встретила Урванцеву в кабинете без настороженности, но с едва заметным удивлением:

– Садитесь. Чем обязана?

Урванцева мало заботилась о внешности, однако в других это качество ценила и отметила: банкирша потрясающе выглядит. Ко всему прочему женщин среди банкиров мало, обаятельных и того меньше, а успешных – раз-два и обчелся. Короче говоря, Лиану можно было считать идеалом, но идеал должен объяснить, на какой почве он сошелся с криминальным отростком Грибом.

– Я хотела бы кое-что выяснить, – сказала Урванцева, осматривая кабинет с величайшей заинтересованностью.

А разве не вызывает живой интерес женщина-банкир, развесившая по стенам не портреты президента, а фотографии знаменитых боксеров? Впрочем, сдвиги есть у многих, особенно у богатых, тем непременно надо выделиться из толпы им подобных, поразить их своей необычностью.

– Наверное, речь пойдет о Князеве? – догадалась Лиана.

– Совершенно верно. Ваш банк купил акции завода?

– Да. А продали мы их «Форсингу» по завышенным ценам. Скажу больше, меня мучает вина перед Князевым, ведь получается, что я подставила его. Поэтому я предложила ему место управляющего в новом филиале банка, но… сами знаете, чем все кончилось. А можно задать вам вопрос? Князев действительно исчез из клиники или это очередная утка прессы?

– К сожалению, исчез.

– А как такое могло произойти?

– Пока это загадка. Окно в палате было открыто, а Пал Палыча не оказалось на месте. Грешным делом мы подумали, что он очнулся и в состоянии транса ушел домой, но ни на квартире, ни в загородном доме он не появлялся. Да и хирург, оперировавший Князева, говорит, что при таких ранениях он не способен передвигаться самостоятельно, даже очнувшись.

– Странно. Киллерам достаточно было его убить, зачем же похищать фактически недееспособного человека?

– Мы пока воздерживаемся сказать точно, похитили ли его. Возможности человеческого организма неограниченны, поэтому мы не отказываемся от версии, что он все же очнулся и ушел сам. Мы приложим все силы, чтобы найти его. Скажите, Лиана Прокофьевна, на днях вы ужинали в «Кабачке»…

– В «Кабачке»?

– На левом берегу реки, пять дней назад, – уточнила Урванцева. – Вы так часто бываете в этом дальнем ресторане, что не помните?

– Почему же, помню.

– Вы ужинали не одна. Если не секрет, с кем?

– Простите, а какое значение имеет, где и с кем я ужинаю? Это мое личное дело. Или за мной следят?

Ни смущения, ни испуга, ни хотя бы недоумения. Ну, только ирония присутствовала в интонации, говорившая, что Лиана не принимает всерьез интерес следователя к ее партнеру по ужину.

– За вами не следят, а вот «Кабачок» взят под контроль. Последнее время это место стало вызывать опасения, все, кто там появляется, берутся на заметку. Вас знают, а вашего партнера по ужину нет. Кто это был?

– Господи, это Сайкадзе! Неужели вы не знаете его?

– Признаюсь: нет.

– Он руководит частным охранным предприятием «Ринг», зарекомендовал себя с лучшей стороны. А моему банку нужны надежные охранники, лично мне тоже. История с Князевым меня встряхнула. Я встретилась с Сайкадзе, чтобы обсудить кандидатуры на места охранников.

– В таком случае вернемся к Князеву. – Это тоже была одна из уловок Урванцевой: увести от главной темы, нивелируя ее до ничтожности. – Почему вы продали акции «Форсингу»?

– Кто покупал, тому и продали. Нет смысла продавать их в розницу, пакетом выгодней.

– Это вы предложили «Форсингу» купить акции?

– Разумеется. Я обзвонила всех, кто платежеспособен, и предложила сделку. До сих пор я уверена: происшедшее с Князевым нелепость, а проект его великолепный и, главное, прибыльный.

– Почему же вы не оставили акции себе?

– Банк – это работа с деньгами и работа денег. На том этапе мне было выгодно получить прибыль от продажи акций. Так делают многие банки.

– У меня все. Спасибо.

Уже на улице, идя к машине, Урванцева набрала номер:

– Клим, в «Кабачке» точно был Гриб, вы не ошиблись?

– Ошибки быть не может, – заверил тот. – Раньше я его ни разу не видел, мне показал его человек, хорошо знающий Гриба, он был со мной. А что?

– Да нет, ничего. – Она села в машину, за рулем которой находился Чупаха. – Ты знаешь Сайкадзе, владельца ЧОПа «Ринг»?

– Сайкадзе… – припоминал Чупаха. – Не-а, не знаю. Значит, они чисто работают, во всяком случае, на дерьме ни разу не засветились.

– Поехали в «Ринг».

Три часа спустя Урванцева и Чупаха встретились в прокуратуре с Захарчуком, который отчитался, раскрыв записную книжку и сообщив точное время с маршрутами:

– Оскар после работы заглянул в клуб автолюбителей…

– У него есть машина? – поинтересовалась Урванцева.

– Нет, – ответил Захарчук. – Наверно, как каждый уважающий себя мужчина, он мечтает купить автомобиль, поэтому ходит в клуб, знакомится с марками.

– А туда ходят те, кто способен купить тачку минимум за двадцать штук бледной зелени, – ввернул Чупаха.

– Дальше, – обратилась Урванцева к Захарчуку.

– Пробыл он в клубе два часа, – перечислял тот, – заехал в кафе, поужинал в компании двух парней, потом поехал домой. Это было около десяти. Спартак вышел с территории завода в девять, поехал домой. Колчин тоже задержался до девяти и поехал к себе. Все.

– Стоп, стоп, а потом кто-нибудь из них выходил? – спросила Урванцева.

– Потом? – растерялся Захарчук. – Я отдал распоряжение следить за ними только до дома…

– Это значит, что после того, как их провели, ваши люди разъехались? – внесла уточнение она.