Дэнни направился к ивам, отыскал дорожку и пошел вдоль нее по утоптанной грязи. Он бы побежал, да не мог. Увенчанные шарами каменные столбы он принял за часовых, замер, но догадался, что их раскачивание — игра света. Теперь нужно было решить, в какую сторону идти. Асфальт простирался в темноту направо и налево. Он поднял глаза к небу, нашел Большую Медведицу. Кажется, ручка ковша указывает на север. Или на юг? На восток или запад? Он двинулся налево, по обочине.

Шум автомобиля возник минут через сорок. Машина была еще далеко. Когда же шум стал громче, Дэнни запаниковал. А если там военные? Или люди Зебека? Он спрятался за кусты и стал ждать. Когда машина подъехала совсем близко и он увидел, что это «БМВ», то останавливать ее было уже поздно. Машина промчалась мимо, прорезая фарами темноту. Дэнни ужасно разозлился на себя. Выбора нет. Пешком до Анкары все равно не доберешься, нужно, чтобы кто-нибудь подвез. Без риска не обойтись.

Конечно, если его задержат солдаты, то тюрьмы не миновать, ведь он без документов. Какие в Турции тюрьмы, Дэнни видел в «Полуночном экспрессе»[101], и ему очень не хотелось туда попасть.

Что касается Зебека, то этот злодей вряд ли подозревает о его присутствии на вилле. Его люди искали Барзана. Кто они такие? Солдаты турецкой армии? Но форма ничего не доказывает. О Дэнни же знали всего несколько человек, которые уже мертвы. Чем больше он об этом думал, тем меньше ему представлялась вероятность погони. Конечно, они могут обнаружить его паспорт, но для этого потребуется время.

Прошел час или два, и снова возник шум приближающейся машины. Судя по звуку двигателя, это был грузовик, с трудом взбирающийся в гору. Теперь Дэнни уже не прятался, а наоборот, с нетерпением ждал. И вот грузовик появился. Горела только одна фара — значит, машина не военная.

Он вышел на середину дороги и поднял руки.

Грузовик с грохотом остановился примерно в десяти метрах. Из кабины раздавались завывания турецкой музыки. Сердце Дэнни отчаянно заколотилось. Порыв ветра донес до него сладкий запах дыни. Он подошел ближе. Кузов грузовика с высокими бортами был доверху наполнен дынями. Из кабины вылез парень в джинсах, футболке и бейсбольной кепке козырьком назад. Он снял ее, обнаружив копну черных волос, и крикнул что-то по-турецки.

— Мне нужна помощь, — ответил Дэнни по-английски. — Я попал в беду. — Он попытался изобразить несчастную улыбку.

Парень окинул его взглядом, нахмурился и снова нахлобучил кепку.

— Что случилось?

— Понимаете, я… — Дэнни вдруг осознал, что даже не удосужился придумать какую-нибудь историю о том, как он сюда попал и что с ним приключилось. Правду не расскажешь. А то, что парень из грузовика говорит по-английски, вообще лишило его дара речи. Он тупо смотрел на него, покачиваясь из стороны в сторону.

— Как ты сюда попал? Где твоя машина? Разбил?

— Ты говоришь по-английски? — выдавил Дэнни.

— Немного. А ты немец, да? Что с тобой случилось?

Дэнни засмеялся и подошел к парню.

— Да вот, попал в переделку.

— Тебя не предупредили, что здесь опасно? Как ты вообще сюда добрался? — Парень безуспешно поискал взглядом машину или мотоцикл.

— Я… — начал Дэнни. Вдалеке, со стороны виллы, засветились автомобильные фары. — Можно сесть в кабину?

* * *

Он перевел дух, когда стало ясно, что автомобиль поехал в другую сторону, а грузовика сзади нет. Небо светлело, когда Дэнни закончил рассказ о том, как оказался в этих краях с порезанной ногой и без документов. Историю он прочитал в какой-то газете. В поезде парень познакомился с двумя симпатичными ребятами. Они поболтали немного и отправились в вагон-ресторан выпить пива. А затем провал памяти. В себя он пришел где-то на обочине дороги. Без бумажника, паспорта и чемодана.

Водитель серьезно выслушал и произнес:

— Типичная история о приключениях иностранца в Турции. Я слышал такие много раз. Но чаще всего так влипают женщины. Обычно их потом насилуют. Тебя изнасиловали?

— Нет. Только обобрали.

Салим засмеялся.

— Иногда они применяют газ. Тебе повезло, что остался жив.

Дэнни кивнул. Врать этому доброму парню было очень неприятно. Но что делать? Нельзя же поведать ему о Реми Барзане и о том, какую бойню устроили люди Зебека на вилле.

— Сюда только в прошлом году начали пускать туристов. — Салим указал на холмы за окном. Он говорил по-английски совершенно свободно, лишь гласные произносил как-то по-особому. — Здесь опасно.

— И ты рассказываешь это мне?

— Что значит «рассказываешь»? Не понимаю.

Дэнни улыбнулся.

— Ну, это из старого анекдота. Человек упал со скалы, зацепился рукой за что-то и висит. А другой проходит мимо, смотрит и говорит: «Ты попал в затруднительное положение». А тот, что висит, отвечает… «И ты рассказываешь это мне?»

Салим засмеялся. Повторил фразу несколько раз, видимо, желая получше запомнить, и серьезно добавил:

— Значит, они забрали твой паспорт, деньги…

— Все.

— Дело дрянь.

— Помочь могут в посольстве. В Анкаре.

— Да.

— А эти дыни ты везешь…

Салим засмеялся.

— Нет, не в Анкару. Они едут в Догубейязит.

— Куда?

— Туристы, когда они сюда приезжали, называли этот город Собачий бисквит[102]. Он расположен прямо у подножия Арарата, рядом с иранской границей.

— Вот оно что.

— Это мой родной город. Но я попытаюсь найти кого-нибудь, кто подвезет тебя в Анкару.

Дэнни повеселел.

— Думаешь, удастся?

Салим пожал плечами:

— Посмотрим.

— Я… — Дэнни не знал, как выразить благодарность. Хотел пообещать прислать деньги, но побоялся, что Салим обидится. — Я навеки буду твоим должником.

— Когда-нибудь, возможно, и мне придется обратиться к тебе за помощью, — сказал Салим.

Мерно гудел двигатель, грузовик подскакивал на редких ухабах. Под этот аккомпанемент Дэнни слушал грустную историю Салима. Он был инструктором по туризму, водил группы на Арарат, но после мятежа РПК в восточную Турцию перестали приезжать не только туристы, но и спортсмены. Он занялся оптовой продажей мобильных телефонов, однако недавний экономический кризис разорил и этот бизнес. Женат, имеет двоих детей и вот теперь работает у тестя, водит грузовики.

— Да, скверно, — промолвил Дэнни.