Власть как Бог

Однако креационистский взгляд на природу власти никак не увядает. До сегодняшнего дня, несмотря на возрождение либеральных ценностей после Второй мировой войны и особенно холодной войны, значительная часть интеллигенции по-прежнему автоматически рассуждает в рамках планирования, а не эволюции. Политиков воспринимают как пену, но сам механизм правительственной власти считают практически непогрешимым. В США правительственные расходы выросли с 7,5 % ВВП в 1913 г. до 27 % в 1960 г., 30 % в 2000 г. и 41 % в 2011 г. Контрреволюция Рональда Рейгана была лишь паузой в усилении власти, которая не только перераспределяла средства от наиболее состоятельных к наименее состоятельным, но и от среднего класса обратно к среднему классу. Многие считают, что государственное влияние сегодня достигло максимального объема и уже не может расти дальше.

Однако следующая ступень – эволюция власти на международном уровне. Важнейшим признаком нашего времени является разрастание международного бюрократического аппарата, облеченного властью определять многие аспекты жизни людей. Даже Европейский Союз постепенно теряет власть, поскольку он просто перенаправляет входящим в его состав государствам полученные сверху инструкции. Например, продовольственные стандарты определяются Комиссией ООН по вопросам продовольствия (Codex Alimentarius). Правила банковской деятельности устанавливаются комитетом, находящимся в Базеле (Швейцария). Финансовые законы определяются Советом по финансовой стабильности, располагающимся в Париже. Готов поспорить, вы никогда не слышали о Всемирном форуме по согласованию правил в области транспортных средств при ООН!

В будущем Левиафан будет контролировать даже погоду. В 2012 г. в одном из интервью глава Климатического бюро ООН Кристиана Фигейрес заявила, что она и ее коллеги ожидают от правительств, частного сектора и гражданского общества самого значительного превращения, какое когда-либо предпринималось: «Промышленная революция тоже была превращением, но это не было направленным превращением из единого центра. Теперь мы говорим о централизованном превращении».

Однако могут появиться какие-то другие эволюционные силы. Те функции, на которых специализировалось государство (здравоохранение, образование, закон), в наименьшей степени были подвержены автоматизации и цифровым преобразованиям последнего времени. Это может измениться. В 2011 г. правительство Великобритании пригласило на работу предпринимателя Майка Брэкена и попросило его реформировать систему управления крупными контрактами в области информационных технологий. При поддержке министра Фрэнсиса Мода он создал систему, должную заменить, как он выразился, «водопадные» проекты, которые заранее определяют задачи, не выполняются вовремя и обходятся дороже, чем запланировано. Новая система работает вполне в дарвиновском стиле: исходный размер проектов будет меньше, они станут быстрее закрываться в случае неудачи, раньше получать отклик пользователей и постоянно эволюционировать.

Я расспросил господина Брэкена о его идеях, которые к 2014 г. неожиданно начали приносить удивительные результаты (в частности, это выразилось в ускорении работы единственного правительственного интернет-портала (gov.uk), призванного заменить 1800 отдельных сайтов), и понял, что его подход эволюционный, а вовсе не креационистский. В 2011 г. в книге «Через поражение – к победе» Тим Харфорд указывал, что вне зависимости от того, идет ли речь о мирном процессе в Ираке, конструировании самолета или создании мюзикла, успешные операции всегда проходят через множество недорогостоящих стадий проб и ошибок и постепенных изменений. Всё, чем мы пользуемся, – от мировой экономики до лазерного принтера – приходит постепенно, а не крупными плановыми блоками.

Как пишет Дуглас Карсвелл в книге «Конец политики и рождение iдемократии», элита все понимает неправильно, поскольку «все время хочет править и создавать мир, который, на самом деле, лучше организуется снизу за счет спонтанного процесса». Неудачи политики вытекают из чрезмерной веры проектировщиков в заготовленный план. «Они постоянно недооценивают значение спонтанных, органических перестроек и не могут признать, что часто лучший план – это отсутствие плана».

На потолке Сикстинской капеллы Адам и Бог соприкасаются указательными пальцами. Если не знать смысла происходящего, трудно сказать, кто кого создает. Большинство людей на свете считают, что создателем является Бог. Однако любому, кто читал историю древнего мира, совершенно ясно, что, говоря словами Селины О’Греди, это «Человек создал Бога». Бог – плод человеческого воображения в форме Яхве, Христа, Аллаха, Вишну, Зевса или любого другого бога. Религиозные представления не ограничиваются рамками традиционных религий. Они присутствуют в духах, гороскопах, спиритических сеансах и гипотезе Геи. Они объясняют все виды суеверий – от биодинамического земледелия и теории заговора до веры в инопланетян и преклонения перед супергероями. Дэниел Деннет называет это «умышленным положением» – человеческим инстинктом видеть предназначение и силу во всем, что существует в мире. «Мы видим человеческие лица на Луне, армии в облаках… и приписываем добрые и злые качества всему, что нас радует и мучает», – писал Дэвид Юм в «Естественной истории религии».

Желание объяснить форму каждого листа и время каждой смерти прихотью всемогущего божества может показаться результатом нисходящего способа мышления. Однако я хочу показать, что это явление можно объяснить исключительно в рамках культурной эволюции: все божества и все суеверия возникают в человеческом разуме и со временем подвергаются характерным, но незапланированным превращениям. Таким образом, даже самый «нисходящий» признак человеческой культуры на самом деле является восходящим, развивающимся явлением.

О’Греди красочно описывает возникновение христианства в I в. н. э. из закваски разных конкурирующих религий Римской империи и указывает, что поначалу всемирный размах распространения этой религии не был очевиден. «Единый рынок» Рима созрел для монополии одной религии. Это обычное явление для империй: Зевс в Греции, Заратустра в Персии, Конфуций в Китае, Будда в Маурийской империи, Магомет в Аравии.

В Риме I в. каждый город имел множество специфических культов и таинственных религий, конкурировавших между собой, обычно без особой ревности – только иудейский Бог не хотел мириться с остальными. Храмы Юпитера и Ваала, Атагратис и Кибелы[60] стояли рядом. Объединение было неизбежным: как тысячи независимых кафе были вытеснены двумя или тремя мощными сетевыми заведениями, такими как «Старбакс», с качественными продуктами и продуманной презентацией, так же неизбежно было появление в Римской империи общей религиозной сети. Август сделал все возможное, чтобы представить в виде божества самого себя, но это не помогало развитию отношений с торговцами из Александрии или земледельцами из Малой Азии.