Жанна попала в плен к бургундцам и полгода томилась в круглой башне замка Боревуар. Карл VII, для которого Жанна сделала так много, и пальцем не пошевелил ради неё. А ведь он мог выкупить её или обменять на знатного пленника. Бургундцы продали Жанну англичанам за огромную сумму, равную выкупу за короля. Англичане давно мечтали заполучить Орлеанскую деву. С её именем были связаны все неудачи захватчиков. Жанну следовало признать ведьмой и посланницей дьявола. Тем временем девушка несколько раз безуспешно пыталась покончить с собой (что является весьма сомнительным при набожности Жанны. — О.К.).

Для того чтобы представить Жанну колдуньей, англичане организовали суд над Орлеанской девой. Судили её богословы Парижского университета, сторонники англичан. Возглавлял судилище епископ Кошон. Хитроумные богословы расставляли Жанне свои ловушки, но она отвечала искренне, с никогда не изменяющим ей здравым смыслом. Через полгода изматывающих допросов продажные церковники обвинили девушку в ереси и колдовстве.

В мае 1431 г. девятнадцатилетняя Жанна была сожжена на центральной площади города Руана. Место сожжения и поныне отмечено белым крестом на камнях площади».

Но если в те годы Жанна сама была как знамя освободительной войны, вдохновляющее солдат, французы старались всячески подчеркнуть наличие девушки в рядах сражающихся, её превозносили как святую, то другим для того чтобы попасть в действующую армию, приходилось скрывать свой пол.

Все слыхали о знаменитой «девице-кавалеристе» Надежде Дуровой. (О ней я расскажу чуть ниже.) А вот имя другой русской воительницы, к сожалению, известно не многим. Военная биография Александры Матвеевны Тихомировой началась ещё во время побед Суворова в Турецкой кампании и продолжалась целых 15 (!) лет. Её история, запечатлённая со слов сослуживцев писателем И.Н. Скобелевым (кстати, родным дедом знаменитого генерала М.Д. Скобелева), вошла в 3-й том «Ста русских литераторов». А дело было так.

После смерти единственного брата, офицера гвардии, у 18-летней Александры Тихомировой не осталось родных. Она отрезала косу, облачилась в гвардейскую форму и прибыла с документами брата в Белозерский мушкетёрский полк. Они были очень похожи, и подмены никто не заметил. С ранних лет умудрённая военным опытом отца и брата, она умело командовала ротой, «вовсе не участвуя в пирушках и прочих весёлостях». По свидетельству солдата её роты, «все вместе и каждый розно готовы были умереть за такого начальника, который учил, но никогда не обижал солдат».

А.М. Тихомирова погибла в одной из атак в январе 1807 года. Тот же солдат рассказывал, как, увидев на рукаве своего капитана кровь, хотел помочь, но командиру роты было некогда заниматься своей раной. «Напомнить мне, когда выбьем неприятеля из занимаемого укрепления», — ответила Тихомирова. Но укрепление было взято уже без неё. «Сражение кончилось со славой, но в нашей роте никто не чувствовал следов радости: из глаз каждого солдата капали слёзы, и каждый вдруг увидел себя как бы круглым сиротою. Офицеры плакали вместе с нами, и сам полковник громогласно сказал, что он лишился лучшего своего сотрудника, полезнейшего службе офицера, испытанного друга солдат».

И лишь полковой священник открыл тайну погибшей и рассказал о том, что до сих пор было известно ему одному. Среди всеобщего изумления снова заговорил полковник: «…Мы слишком просты… Ведь, кроме отчуждённой, строгой жизни покойницы, никогда не оставлявшей в занимаемой ею комнате даже и денщика своего, можно бы смекнуть, и по многому… но об этом теперь не должно быть и речи… А вот это стоит заметить, что если мы отдавали полную справедливость неустрашимости и быстроте, с какими к опасности и славе, как орёл, летал наш капитан Тихомиров, то что же должны сказать о девице Тихомировой? И можно ли после этого гордиться нам храбростью?»

Увы, до нас не дошло ни одного портрета капитана А.М. Тихомировой.

А теперь о Н. Дуровой.

«17 сентября 1806 года городничий Сарапула, отставной гусарский офицер Андрей Васильевич Дуров, праздновал именины Нади, своей старшей дочери. Именинное веселье кончилось бедой: Надя исчезла. На рассвете следующего дня жители города на жёлтом песке берега Камы нашли её платье, а на конюшне не оказалось её коня Алкида.

Что случилось с Надей? Утонула? Но почему же тогда вместе с ней пропал и её конь?

Много времени это оставалось загадкой.

Два года спустя необычайное происшествие породило в России много шума и толков. Рядовой конноуланского полка, отличившийся за храбрость и воинское уменье в трудных сражениях с наполеоновской армией, оказался молодой женщиной. В официальном служебном формуляре улана было записано: „В службе с 1807 года марта 9. Был в походах в Пруссии и в действительных с французскими войсками сражениях…“ Дальше перечисляется ряд боёв и атак, в которых отличился рядовой улан. Это была Надежда Дурова».

Кампания военной вербовки весной 1807 года помогла Надежде, бежавшей из отцовского дома в казачьем костюме, без особой проверки и хлопот под именем Александра Васильевича Соколова записаться в конный Польский полк. Она была зачислена, несмотря на то что отказалась «пить вино и плясать на улице», что являлось проверкой новобранцев на удальство и выносливость.

В полку «она вместе с другими завербованными прошла ускоренный курс обучения, чтобы уметь „маршировать, рубиться, стрелять, владеть пикой, седлать, рассёдлывать, вьючить и чистить лошадь“, и была определена в лейб-эскадрон рядовым („товарищем“)». (…)

В бою при Гутштадте (1807 г.), будучи рядовым, Дурова спасла русского офицера, одна бросившись с пикой на группу вражеских солдат. Наградой ей был Знак отличия Военного ордена № 5723 и производство в офицерский чин.

Затем был перевод в Мариупольский гусарский полк. Впоследствии служила в Литовском уланском полку.

Однако надо признать, что Надежде Андреевне были присущи некоторые странности.

Как говорили современники, у неё «был низкий мужской тембр голоса, росли усики. Она любила носить мужскую одежду, а после замужества не могла жить с мужем и сбежала „на войну“».

Говорила она о себе не иначе как в мужском роде и в письмах писала «хотел бы я сказать», «думал ли я когда-нибудь», «я виделся с князем» и всю жизнь подписывалась — «с истинным почтением честь имею быть вашим покорнейшим слугою, Александр Александров».

А.С. Пушкин в предисловии к «Запискам» Н.А. Дуровой, напечатанным в «Современнике», писал: «Что побудило её? Тайные семейные огорчения? Воспалённое воображение? Врождённая, неукротимая склонность? Любовь?»

Узнав, что Пушкин упомянул её как «девицу Надежду Дурову», она ответила поэту: «Имя, которым вы назвали меня, милостивый государь Александр Сергеевич, в вашем предисловии, не даёт мне покоя! Нет ли средства помочь этому горю? …Вы называете меня именем, от которого я вздрагиваю, как только вздумаю, что 20-ть тысяч уст его прочитают и назовут».

В конце концов Дурова получила от самого царя Александра I за свои воинские заслуги законное право именоваться Александром Андреевичем Александровым.