– Крайне ограничен во времени, – сказал Ванзаров, чтобы избежать лишнего словоблудия. И положил на тарелку русский салат, соленых груздей и пирожок с печенью налима. – Будь добр, сразу к делу.

Сразу Миша не мог. Потребовалось укрепить дух еще двумя рюмками. Причем не закусывая.

– Дело плохо, – сказал он, громко втянув воздух ноздрями. – Попал я, Родион, в переплет. Не знаю, как выбраться…

– Какую аферу устроил? – спросил Ванзаров, хрустнув грибочком.

Миша виновато усмехнулся.

– Ну, ты какой… Не афера, деловой проект.

– Кого собирался обмануть?

– Что ты… Никакого обмана… Биржевая игра… Всем одна выгода. Должен был заработать честный процент… Отдать долги… А то карта последнее время совсем не шла…

Ванзаров закусил пирожком, очень недурным.

– Позволь, угадаю, хоть гадать не люблю, – сказал он, цепляя вилкой салат. – Ты нашел наивных и жадных биржевых игроков, которые боятся упустить выгоду. Предложил владельцам акций: их никому не нужные бумажки ты заставишь вырасти вдвое, а то и втрое. Биржевые дельцы будут рвать их, как горячие пирожки…

Тут Ванзаров прикончил один пирожок и взялся за другой. Уж больно вкусны…

Миша тоже выглядел приконченным. Даже забыл наполнить пустую рюмку.

– Уже жалобу подали? – печально спросил он.

– Жалобы пока нет. Логический вывод… Только один вопрос: кто предложил испытать изобретение Иртемьева на маклерах: ты или твой шурин?

Хованский мотнул головой, будто перед ним возник кошмар. Хоть для привидений место и время не слишком удачные. Разве что привидения предпочитают пирожки с налимьей печенкой.

– Ты… Как… Это… Знал… – бормотал он. Пока не схватил графин, жадно через край налил коньяк и выпил залпом. – Ладно, скрывать нечего…

История оказалась вот в чем.

Месяца три назад Иртемьев в приподнятом настроении сообщил, что его опыты дали положительный результат. Изобретение близко к завершению. Суть открытия довольно проста. Иртемьев вернулся из Парижа с идеей: раз мысли можно фотографировать при помощи биометра доктора Барадюка, то должен быть способ помещать чужие мысли в голову человека. Для чего нужно изобрести аппарат на основе биометра, который засаживает в голову посторонние мысли. Для начала надо научиться передавать простейшие мысли, возбуждаемые инстинктами. Самый простой инстинкт – страх. Иртемьев проговорился, что ему удалось довести до состояния страха некоторых испытуемых. Сидели они с Хованским у него дома, Иона Денисович разоткровенничался на хмельную голову. После чего как воды в рот набрал… Миша тоже помалкивал, как родственник и честный человек. Но недавно познакомился с биржевиками. Некий господин Обромпальский рассказал, что крупные игроки больше всего боятся упустить акции, которые ничего не стоят и вырастут в цене. Они как раз выпустили на биржу акции своего предприятия, занимаются поиском нефти в южных губерниях. Акции никому не нужны, падают в цене. Вот бы они пошли в рост… Хованскому пришла в голову блестящая идея: провести испытание на жадных крысах – биржевых игроках. Внушить им страх, что проглядят выгодное вложение. Один начнет скупать акции, другой. А дальше только успевай продавать. Цена на акции взлетит до небес. Миша попросил аванс в тысячу рублей и десять процентов от барыша. Обромпальский с компаньоном согласились на все условия, согнали на торжественный ужин самых крупных игроков биржи, чтобы внушить им страх. Да только Иртемьев отказался дать аппарат. Сказал, что пошутил.

– Я посоветовал Ионе удавиться от жадности, – закончил Миша.

Хованский пришел в веселое расположение, будто скинул камень с души.

– Раз я покаялся во всех грехах, прошу тебя, Родион, ты жалобе не давай ход, устрой как-нибудь, в дальний ящик или под сукно… А деньги полученные верну все, до копейки… Отыграюсь и верну, – закончил он с видимым облегчением. И налил рюмку, чтобы отпраздновать избавление.

У чиновника сыска на этот счет было иное мнение.

– Как выглядел аппарат? – спросил он, промокнув усы и все-таки соблазнившись еще одним пирожком.

Миша помотал головой.

– Иона не показывал, – отвечал он, жуя и закладывая в рот еще. – Никогда не видел… Даже не представляю, что это за штука…

– Работает от гальванической батареи?

– Чего не знаю, того не знаю… Родион, ради нашей дружбы, помоги с жалобой… А уж с меня причитается… Всегда можешь на мои услуги рассчитывать…

Столь выгодное предложение оставило Ванзарова равнодушным.

– Значит, во всех грехах покаялся? – спросил он.

Миша дружески подмигнул.

– Ну, всякой мелочи и не вспомнишь…

– А как же смерть Серафимы Павловны?

Вилка с ломтем буженины застыла в воздухе.

– Это как же понимать? – спросил Миша в глубоком изумлении.

– Раз ты додумался обмануть биржевиков, то тут комбинация еще проще, – сказал Ванзаров, окончательно откладывая вилку. – Тебя лишили наследства, все досталось сестре. Обида живет в сердце. У твоего друга вырастают сестры Вера и Афина. Одна простовата, другая симпатична. Серафима тяжело болеет сердцем. Рождается простой план: сестра умирает от сердечного приступа, а спиритические силы рекомендуют Иртемьеву в невесты Афину. Проходит год траура, Иртемьев женится на Афине. Теперь он должен умереть, а ты вскоре женишься на молодой и красивой вдовушке Афине, получая назад то, чего тебя лишил родитель…

Отбросив буженину, Миша покивал укоризненно.

– Хорошего ты обо мне мнения… Нечего сказать… Да только ошибаешься, Родион… Иона Денисович перед свадьбой написал завещание, по которому все наследство отходит Авдотье, то есть племяннице моей Адели Ионовне… А я его засвидетельствовал…

– Заглядывал в текст?

– Не положено… Иона рассказал…

– Мелкая неприятность. Тебе пришлось искать новое решение. Не так ли?

Хованский скрестил руки на груди и улыбался с победным видом.

– А вот ты и попался, друг мой! – заявил он. – Имеется у меня некий документик, который предъявляю тебе, чтобы имя мое было очищено. Еще прощение у меня просить будешь… Но я тебе заранее прощаю. И рассчитываю на ответную помощь… А жениться на Афине – что за вздор? Она же дочь моего друга… И не в моем вкусе: холодна слишком… Мне требуется кровь погорячее…

– Что за документ? – спросил Ванзаров, наблюдая сияние, которое излучал Миша.

– А вот секрет! Дай слово, что выручишь, – сегодня же представлю…

– Посмотрю, что можно будет сделать… Кто из вашего кружка любит играть в бирюльки?

Убедившись, что его новый друг не шутит, Миша стал вспоминать.

– Да все иногда развлекаются… И Погорельский, и Мурфи, и красотка наша магнетизер… Я сам от скуки фигурки таскаю… Затягивает… Так мы договорились?