Ему нужно было добраться либо до края люка, либо до деревянной платформы, но Габриель понял, что ни туда, ни сюда он не дотянется. Он стал раскачивать веревку, и чем сильнее она раскачивалась, тем больше скрипела. Габриелю предоставлялась только одна попытка.

Веревка раскачалась.

Все ее волокна заскрипели.

Край пещеры ринулся на Габриеля.

Достигнув дальней точки «маятника», он отпустил веревку и, изогнувшись дугой, рванулся вперед.

В ту секунду, когда Габриель отпустил веревку, он уже понял, что ему не хватит совсем чуть-чуть. Сила тяжести тянула вниз так, будто его карманы были набиты булыжниками. Он изо всех сил устремился к краю люка и врезался в него с размаху, ударившись ребрами и сбив себе дыхание. Нижняя половина тела болталась в темной пустоте, а от падения удерживали лишь вцепившиеся в каменный пол руки. Ощущая боль в каждом ребре, он прильнул к полу, описывая ногами круговые движения в поисках хоть какой-то опоры, но ничего такого тут не было. Устье пещеры находилось на склоне горы, и под ним — только стометровый обрыв.

Все оставшиеся у него силы Габриель вложил в свои дрожащие руки, желая подтянуться на них, но пол пещеры, отшлифованный за тысячелетия приема грузов, был гладким, словно мрамор. Всякий раз, пытаясь подтянуться, Габриель терял кусочек своего плацдарма и скользил назад, вместо того чтобы продвинуться хоть на сантиметр вперед. В конце концов он совсем перестал шевелиться, замер на одном месте, понимая, что если будет продолжать дергаться, то неизбежно сорвется и разобьется насмерть.

Что-то, однако же, надо было предпринимать.

Даже повиснув неподвижно, он чувствовал, как миллиметр за миллиметром сползает назад. Отчаянным усилием Габриель выбросил правую ногу вбок, одновременно задирая ее как можно выше. Она зацепилась за край отверстия и удержалась там. Он покрутил ногой, стараясь зацепиться покрепче, резиновая подошва завизжала на скользкой поверхности. Но с каждым сантиметром, на который удавалось продвинуться ноге, руки его слабели все заметнее. Подъем забрал слишком много сил — пальцы почти не держали Габриеля, а упереться было не во что. Повиснув боком, так что почти все тело оказалось вне пещеры и лишь малая часть внутри нее, он понял, что первыми не выдержат, скорее всего, именно руки. С каждой уходящей секундой влажные от пота пальцы скользили все сильнее. Вот-вот он сорвется и полетит вниз головой вдоль склона, а сил помешать этому уже не осталось.

И вдруг чья-то рука ухватила Габриеля за куртку и потянула вверх.

Он и сам стал тянуться, соразмеряя свои усилия с ритмом движений человека, который пытался втащить его в пещеру. Пять хорошо рассчитанных рывков — и он наконец перемахнул через край и растянулся на каменном полу пещеры. Разгоряченному телу приятно было ощущать холодный камень, и Габриель минутку полежал, наслаждаясь сознанием того, что остался жив. Радостнее и удобнее ему не было бы и на пуховой перине. Потом он посмотрел в лицо своему спасителю.

— Надо поторапливаться, — сказал ему Афанасиус. — Нельзя, чтобы нас здесь застали. — Он протянул Габриелю аккуратно сложенную сутану. — Надевайте, тогда можно будет ходить по монастырю, не привлекая к себе внимания.

Габриель поднялся с пола, чувствуя дрожь во всем теле, и натянул колючую шерстяную сутану поверх своей одежды. Это поможет согреться его наболевшим мышцам, ведь скоро ему снова понадобятся силы, если он хочет выбраться из Цитадели. Он поднял голову и протянул монаху руку.

— Меня зовут Габриель. Спасибо за то, что снова спасли мне жизнь.

— Афанасиус, — представился лысый монах и с некоторым смущением пожал протянутую руку. — Или брат Павлин, если вам угодно. В вашем письме говорилось о какой-то карте.

Габриель вытащил из кармана клочок бумаги и протянул монаху. Это и была копия той карты, которую нарисовал в дневнике Оскар. Афанасиус взял листок и стал водить пальцем по линиям, обозначавшим туннели и коридоры, пока не добрался до эмблемы — скрещенных костей.

— Это склеп, — объяснил он. — То, что вы хотите найти, покоится под соборной пещерой, вместе со святыми мощами прелатов. — Из ниши в стене он вынул масляную лампу. — Накиньте на голову капюшон, держитесь на некотором расстоянии позади, а если кто-нибудь остановит меня и разговорится, спрячьтесь. В такой поздний час по монастырю ходить не разрешается. Будем надеяться, что все остальные соблюдают это правило куда строже, чем я сам.

С этими словами он повернулся, вышел из пещеры доброхотных приношений и стал углубляться в темные недра горы.

Габриель шел вслед за светом покачивающейся впереди лампы. Она плыла вдоль туннеля, выхватывая из темноты двери и вьющиеся змеями по стенам провода, чем-то похожие на кровеносные сосуды. Через каждые десять шагов он видел закрепленные на стенах светильники, но ни один из них не горел. «Либо электроэнергия не поступает после землетрясения, — подумал Габриель, — либо здесь экономят электричество». От этой мысли ему почему-то стало не по себе. Он так долго представлял себе Цитадель средоточием зла, а всех живущих в ее подземельях демонами, что сейчас, оказавшись внутри и столкнувшись с банальными вещами, чувствовал себя так, словно находился в нереальном мире. Пришлось напомнить себе, что он проник в стан врага и что перед ним стоит определенная цель. Габриель нащупал в кармане пистолет, вселяющий уверенность своей привычной тяжестью, и пошел дальше, не теряя из виду огонек шагах в десяти и не переставая думать о стоящей перед ним задаче.

Время от времени огонек на миг-другой исчезал за поворотом туннеля, и Габриелю приходилось быстро нащупывать дорогу, шаря рукой по шершавым стенам и догоняя проводника. Иной раз огонек падал влево или уходил вправо — это Афанасиус спускался или поднимался по лестницам на следующий этаж. Габриель пытался сориентироваться, где именно в данный момент находится, но у него ничего не получалось. Он лишь надеялся, что проводник ведет его кружным путем, чтобы обойти наиболее оживленные участки монастыря, а не старается запутать, чтобы заманить в ловушку.

Так они шли минут десять, то пригибаясь под низкими потолками, то протискиваясь в туннелях настолько узких, что по ним можно было пробираться только гуськом. Наконец они прошли через великолепные врата, и глазам предстало зрелище, от которого у Габриеля захватило дух. Пещера была так обширна, что даже голова закружилась от этого неожиданного простора. С высокого потолка свисали гигантские сталактиты, а в дальней стене было прорублено впечатляющих размеров окно. Через него Габриель увидел висящий в небе полумесяц — его серебристый свет проникал через старинное оконное стекло, рисуя на каменных плитах пола размытые узоры. Полумесяц напомнил Габриелю тикающие часы. Они с Афанасиусом, наверное, прошли через самую сердцевину горы и оказались с обратной стороны.

— Сюда, — прошептал Афанасиус. — Склеп находится под соборной пещерой.

Габриель последовал за ним, мимо вырисовывающегося в темноте огромного креста в форме «тау», венчающего алтарь, к дальней стене, где за группой остроконечных сталагмитов легко пряталась от глаз дверца, усаженная металлическими гвоздями. Афанасиус повернул ключ в замке, и щелчок громким эхом, будто выстрел из ружья, отдался в огромном пустом зале. Габриель оглянулся — не появился ли кто-нибудь лишний? — и прошел вслед за Афанасиусом в открывшуюся дверцу.