Я поднял руки. Они неправильно меня поняли.

– Ребят, я только «за»! – заверил их я. – Я имел в виду, что нельзя делать это в подземелье. Караи говорил конкретно. Он сказал, что локули должны быть уничтожены на гептакиклосе, где они впервые впитали силу.

Я посмотрел на Касса, тот посмотрел на Элоизу, она – на Эли, а Эли – на Марко. Мы все посмотрели на короля Ула’ара.

– Я прикажу приготовить мой экипаж и сообщу Караи, – сказал он. – Пусть будет, как он считает нужным.

* * *

Для короля это оказался очень скромный экипаж. Но лишь потому что Ула’ар не хотел привлекать к себе внимания. Одна одинокая кобылка тянула по лесу нашу скрипучую старую телегу с натянутым поверх нее пологом из кожи. Нас подбрасывало на каждой колдобине.

– Мы прямо вернулись домой и едем с Торквином за рулем, – пробормотала Эли.

– Остров, – напомнил я ей, – это не наш дом.

Ула’ар и Караи для маскировки надели грязные просторные рубахи. У Караи для каждого из нас нашлись подходящие лохмотья, и в дополнение мы повязали головы плотными платками. Сундук с локули был прикрыт огромным покрывалом, а локулус языков я замотал в одеяло и держал в руках, точно это был младенец.

– Ребят, – возбужденно произнес Касс, – вы понимаете, что это первый раз, когда все семь локули оказались вместе?

Я кивнул:

– А мы думали, что этот великий момент произойдет в горе Оникс.

Эли положила голову мне на плечо. У меня невольно побежали мурашки по всему телу.

– Что с нами будет? – спросила она.

– Ч-что ты имеешь в виду? – запнулся я.

– Когда все закончится, – уточнила она. – Как мы вернемся? Что, если у нас не получится?

Мы все хотели услышать ответы на эти вопросы, но ни у кого не хватало знаний их дать.

И все промолчали.

* * *

В момент, когда мы выехали из леса, я решил, что колесо телеги попало в самую большую рытвину в мире. У меня ушла секунда, чтобы понять, что никаких рытвин не было, просто земля страшно затряслась. Где-то ярдах в пятидесяти справа от нас дерево, застонав как умирающий зверь, треснуло посередине и повалилось. Молнии били без перерыва и куда попало, словно мы оказались посреди вышедшего из-под контроля урока по электричеству в какой-то небесной школе для богов.

Началось, и мы все это знали. Атлантида начала разрушаться.

Нам приходилось кричать, чтобы быть услышанными друг другом.

– Давайте поторопимся! – проорал я.

Ось телеги сломалась, испуганная лошадь всхрапнула и заржала. Мы соскочили на землю. Караи и Ула’ар потащили сундук к гептакиклосу.

Вокруг меча Ищиса валил дым. Прямо у нас на глазах трещина расширилась на полдюйма.

– Ее сейчас прорвет, – сказал Марко. – Я чувствую это.

Эли и Элоиза откинули крышку сундука. Изнутри на нас, сияя, смотрели локули полета, исцеления, дыхания под водой, силы и телепортации. Я положил внутрь локулус языков и услышал, как он стукнулся о локулус невидимости, который, как всегда, был невидим.

– Давайте выложим их на гептакиклосе! – закричал я и повернулся к Элоизе: – Младшая Избранная первая!

Она взяла в руки локулус языков и поискала чашу с нужным изображением – высеченной в камне Великой пирамидой. Найдя ее, она осторожно опустила в нее сферу.

Эли схватила локулус невидимости и тут же растворилась в воздухе, чтобы появиться вновь, стоило ей вложить локулус в его чашу.

Один за другим локули занимали положенные им места на гептакиклосе, где Калани создала их.

– И как мы с ними покончим? – перекричал Марко ливень.

Я не убирал ладонь с локулуса языков, чтобы понимать Караи и Ула’ара.

– Джек, Марко, Касс, Эли, Элоиза, отец и я – семь представителей королевской крови! – прокричал в ответ Караи, щурясь от потоков воды. – Ровно столько, сколько нужно! Нам потребуется предельная аккуратность. Согласно моим вычислениям, локули должны быть уничтожены точно в одно и то же время – иначе они попросту восстановят друг друга! Не станет одного – тут же появится новый!

– Типа, как в игровом автомате «Прибить крота»! – заметил Марко.

– Что? – крикнул Караи.

– Не важно! – заорал в ответ Марко.

– Мы воспользуемся этим. – Караи достал из-под рубахи семь сверкающих металлических клиньев и рассыпал их на мокрой земле.

– Круто! – оценила Элоиза.

– Они выкованы в форме копади – по-атлантийски это означает «клин», – пояснил Караи. – Особый угол позволит относительно легко пронзить локули. Но помните – важно, чтобы удары были нанесены одновременно! Всеми нами!

Только я закончил пересказывать его слова друзьям, как из леса раздался жуткий вопль. Мы все повернулись к склону, прикрывая глаза от бушующей стихии. Из-за деревьев показался Массарим. Свой кинжал он держал у шеи заложника.

Калани.

Ее руки – руки Торквина – были связаны в запястьях, а рот закрывал платок. Бедро в том месте, где в него вонзился кинжал стражника, стягивал красный от крови жгут.

Пленница в теле Торквина, Калани смотрела на нас глазами матери, которая не нашла в себе сил сопротивляться родному сыну.

Массарим толкнул ее на поляну. После чего пнул, сильно и без тени сожаления, отчего она упала на землю.

– Итак, – крикнул он, – нас стало восемь!

Калани покатилась по склону. Я невольно отвел взгляд. Видеть тело Торквина в столь плачевном состоянии было больно. Знать, кто находился внутри, – невыносимо.

Она остановилась в нескольких футах от нас. Ее лицо исказилось в гримасе. Со жгута капала кровь. Элоиза без колебаний схватила локулус исцеления и подбежала к королеве. Прижав сферу к ноге Калани, она развязала ей руки и рот.

Я прижал к себе локулус языков.

– Спасибо… – прохрипела королева.

– Клянусь короной Калани, Массарим, с чего такая жестокость к простолюдину? – возмутился Ула’ар. – Он напал на тебя?

Массарим соскользнул по мокрому от дождя склону:

– Так-так, что ж, возможно, я все-таки не убью этого наглого деревенщину! Ты ввел меня в доброе расположение духа, отец. Ведь, насколько я вижу, ты собрал для меня все локули!

Король Ула’ар выпрямился:

– Я действительно собрал все локули, Массарим. Но не в угоду твоим планам.

Принц широким шагом подошел к нам и поставил ногу на локулус исцеления, вдавив его в рану Калани. Поморщившись, она воскликнула:

– Массарим, сын мой, пожалуйста…

– Слышали этот бред? – спросил Массарим. – Этот олух утверждает, будто он королева. А королева пропала. Не находите это совпадение странным?