уже с утра. Вначале он тщательно почистил щеткой свою одежду. Обувь, купленную накануне на рыночной площади взамен отнятой «робин гудами», работорговец натер специальной смазкой, изготовленной из жира длинношеего морского хищника, делающей кожу мягкой и долговечной. Собственно, обуви, как таковой, с точки зрения, например, человека, не было. По мнению любого из людей, драки ходили босиком. Свою родную планету они попирали тремя могучими пальцами с толстыми ногтями на кончиках, размером и толщиной напоминавших скорее копытца, чем более привычные для человеческого глаза когти или ногти. Обувью дракам служили одеваемые на голени, покрытые крупными светлыми чешуйками, высокие кожаные «ботфорты».

Дочка работорговца все утро пронежилась на мягких простынях в отдельной спальне особняка гостеприимного К'наррова друга, но потом все же встала, заинтригованная неожиданно вернувшейся обычной утренней энергичностью отца. Она долго и скептически смотрела на отцовы приготовления; все поняла, конечно.

– Тебе обязательно надо видеть, как их убьют? – Спросила она, наконец, моментально насупившегося отца.

К'нарр потемнел, но промолчал. Он по-прежнему молча продолжал готовиться к визиту в Храм Воли Богов, до блеска начищая и без того чистые новые сапоги. Наконец, он не выдержал пристального взгляда дочери, аккуратно поставил обувь к дверям, достал из ножен меч. Негоциант быстро, но цепко глянул вдоль клинка, заметил какую-то зазубрину на лезвии меча. Он достал из кармана заранее, видимо, припасенный точильный камень и так же молча принялся гладить им по клинку, выводя на металле идеальную прямую.

Наконец, меч тоже был наточен. Работорговец глазами поискал, куда бы еще приложить свою неуемную энергию, но не нашел.

Значит, придется отвечать на дочкины вопросы. К'нарр тяжело вздохнул, не глядя, сунул острие клинка в ножны, отработанным Годами жестом ловко забросил в них клинок.

Он повернулся всем телом к дочери, чувствуя, что та по-прежнему ждет ответа на свой вопрос; всеми тремя пальцами потер подбородок, собираясь – не то с мыслями, не то – с духом…

– Ты знаешь, дочка! – наконец обратился он к своей любимице. – В последнее время у меня появилось какое-то новое чувство. Его сложно выразить словами. Иногда мне кажется, что я точно знаю, как будут развиваться те или иные события дальше, что произойдет в ближайшем будущем с нами и нашими знакомыми… Я не знаю, как называются такие мысли. Но они есть.

Мое новое чувство подсказывает мне, что наши бывшие рабы и наши спасители не погибнут на арене для гладиаторских боев. Но они выживут и смогут победить только при одном условии…

– Каком?

– При условии, что в этом им поможем мы.

– Мы?

– Да, мы. Ты – и я!

– Но как?

– Я пока не знаю этого, дочка. Но чтобы помочь нашим новым друзьям, нам надо быть рядом с ними во время поединков…

К'нарр с некоторым удивлением увидел, что его любимица тут же сорвалась с места и побежала в комнату – тоже готовиться к вечернему визиту. Он опять взял в руки ножны, достал из них меч. Неожиданно как-то по-новому глянул на особенную форму рукояти, необычайно острую и твердую серую сталь клинка. Огненно-красный глаз змеи испытующе посмотрел на работорговца, словно хотел еще раз проверить его решимость перед чем-то… Потом глаз неожиданно потускнел, и наваждение пропало так же неожиданно, как и появилось.

…Утро последнего Дня Игр Богов в Храме Воли Богов началось с еще одного незапланированного представления. Гладиаторы проводили утреннюю разминку – последний штрих в подготовке к вечерним поединкам.

Они разбились по парам, вооружились деревянными мечами и без устали отрабатывали друг на друге приемы нападения и защиты.

Саш'ша показал Ар'рахху несколько новых приемов САМБО, тот с увлечением начал их отрабатывать… Немного погодя к ним присоединились другие гладиаторы… Ничто не говорило о том, что эти драки совсем скоро погибнут – возможно, уже грядущей ночью.

Неожиданно на арене показались стражники. Оружные, в тяжелых кожаных доспехах, они мгновенно насторожили гладиаторов. Но, как оказалось, напрасно. Совершенно не обращая внимания на бойцов, они также разбились по парам и начали свои «потешные» поединки. Вот только мечи у них были настоящие, не деревянные, да и бились они как-то без огонька, словно выполняли провинность или отрабатывали поставленную задачу.

Чем закончились тренировочные бои стражников, Саш'ша и Ар'рахх смотреть не стали. Поваляв друг друга еще немного по золотистому песку арены, они подобрали одежду, небрежно брошенную на песок, и неспешно направились в келью. Немного погодя за ними последовали остальные гладиаторы. До захода Отца Богов и восхода Сау нужно было немного отдохнуть. Неизвестно, сколько времени вообще будут продолжаться схватки Третьего Дня. По традиции, поединки последнего Дня Игр Богов не прекращаются до тех пор, пока жив хотя бы один из гладиаторов. Гладиаторы – воины искусные. Нередко бывало так, что поединок между двумя равными бойцами затягивался настолько, что, начавшись при свете Сау, он завершался уже под пристальным огненным взглядом Отца Богов.

В келье Сашка, не раздумывая, забрался в свой гамак, закинул руки за голову. Он уперся взглядом в темный провал потолка, выискивая какие-то черточки, точки… Наконец, он нашел, что искал, «впечатал» в сетчатку незамысловатый природный рисунок скалы и медленно закрыл глаза. Срабатывала годами выработанная привычка – хорошенько выспаться перед соревнованиями. Веки налились тяжестью, по всему телу разлилась приятная теплота… Не прошло и десяти минут, а Александр уже спал. Он тихонько похрапывал во сне, только изредка почему-то начинал делать короткие отрывистые движения руками и ногами и что-то нечленораздельно мычал…

Впрочем, продолжалось это недолго. Спустя немного времени человек успокоился, задышал спокойно, глубоко… Ар'рахх не стал его тревожить. До выхода на арену еще оставалась уйма времени… Он последовал примеру своего спутника, забрался в свою плетеную подвесную постель и, как мог, устроился в ней. Не намереваясь спать, он, тем не менее, закрыл глаза. Несколько минут он так лежал на спине, скрестив руки на груди, размышляя над тем, какие сюрпризы могут поджидать их во время ночных поединков… И даже не заметил, как тоже провалился в сон…

…Очнулся он уже на арене. Он стал почему-то ниже ростом, правая нога роняла оранжевую кровь из рваной раны бедра, а единственная левая рука с трудом сжимала испачканный чем-то липким и густым меч. Правая рука отсутствовала напрочь, вместо нее болтался окровавленный обрубок, наскоро перетянутый кожаным ремешком повыше предплечья. Но боли Ар'рахх почему-то не чувствовал. Он оперся на клинок, как на палку, и медленно стал поворачиваться назад – в ту сторону, где надрывно заскрипели ржавые петли тяжелых ворот.

Свою визгливую песню натруженный металл пел недолго. Тяжелые кованые