Южнее Семенцово мощные удары немцев обрушились на предмостный плацдарм 35-й механизированной бригады подполковника Кузьменко и вынудили ее отступить за реку Нача. Прежде чем немцев успели остановить, они захватили несколько мелких деревень на западном берегу реки, напротив новых позиций Кузьменко у деревни Дубки.

Но гораздо сильнее Соломатина тревожила ситуация на крайнем правом фланге, где 37-я механизированная бригада подполковника Шанаурина и 3-й танковый полк то находились в обороне, то изматывали противника на юге, у железной дороги на Владимирское — и так на протяжении нескольких дней. Танкисты Шанаурина по-прежнему удерживали станцию Никитинка на железной дороге Владимирское-Сафонове, а пехота была развернута в западном направлении вдоль реки Вопь, где поддерживала слабую связь с форпостами 74-й стрелковой бригады полковника Репина, с трудом удерживающейся на удаленном правом фланге. В этом секторе две новых угрозы возникли в первых числах декабря. 1 декабря небольшая боевая немецкая группа, подкрепленная несколькими танками, отогнала отряд Шанаурина от станции Никитинка, а на следующий день начала оттеснять русские войска с блокпостов вдоль железной дороги. 3 декабря, к досаде Шанаурина, немецкие войска получили подкрепление и нанесли мощный удар в северо-западном направлении по его оборонительным рубежам. Эта угроза и слухи о скоплении войск противника на правом фланге побудили Шанаурина просить у Соломатина разрешения отступить на север, на позиции, более удобные для обороны.

Еще одна новая угроза со стороны немцев материализовалась в болотах и густых лесах юго-западнее позиций Шанаурина вдоль реки Вопь. Несколько дней советские партизаны изматывали колонны противника, движущиеся на север через замерзшие леса из Духовщины и Смоленска. Партизаны сообщали, что, по-видимому, эти войска — авангард немецкой танковой дивизии, но ее дислокации и конечного пункта назначения не знали. Настроенный далеко не оптимистично. Соломатин предположил, что эти войска направляются к его ослабленному правому флангу. По всем признакам, немцы приступили к выполнению тщательно спланированной операции охвата. Вечером 3 декабря Соломатин отправил Тарасову донесение со своей оценкой ситуации и в особенности нарастающей угрозы флангу. Затем, не дожидаясь одобрения командующего, Соломатин приказал своим бригадам отступить на новые оборонительные рубежи, протянувшиеся на юг вдоль реки Нача до Дубки, а затем на запад через Городню на левом фланге 74-й стрелковой бригады, которая вскоре тоже получила приказ отступать(48).

Тарасову осталось только смириться с действиями Соломатина. Рано утром 4 декабря он отослал 74-й стрелковой бригаде полковника Репина и 17-й гвардейской стрелковой дивизии генерала Добровольского приказы отступать на север параллельно направлению движения Соломатина, но оставлять небольшие отряды прикрытия, чтобы задерживать последующее наступление противника. В сущности, той ночью Тарасов признал свое поражение, приказав всей 41-й армии перейти в оборону. Чтобы скрыть этот факт от немцев и обеспечить прикрытие отступления, он приказал 6-му стрелковому корпусу Поветкина усилить давление на немецкие укрепления у Белого и отдал под его командование только что прибывшую 154-ю танковую бригаду. Вдобавок он распорядился, чтобы полковник Дремов продолжал удерживать свой предмостный плацдарм к северу от Шайтровщины. И, наконец, Тарасов предусмотрел перегруппировку основных сил — вроде той, на которой уже несколько дней настаивал Соломатин. Начиная с 4 декабря Поветкину предстояло перевести все свои стрелковые бригады от реки Нача на юг, на новые позиции, вдоль южного края выступа у Белого. В течение двух дней 74-я, 78-я и 75-я стрелковые бригады, развернутые в порядке слева направо, должны были заполнить брешь между правофланговой 37-й механизированной бригадой Соломатина и 17-й гвардейской стрелковой дивизией, по-прежнему осаждающей занятые немцами Демяхи. Заняв позиции, бригады получили бы в резерв так и не введенную в бой 48-ю отдельную механизированную бригаду полковника Шещубакова (49).

Генерала Соломатина не радовала потеря всей поддерживающей пехоты на реке Нача, хотя Тарасов и выделил ему резерв — только что прибывшую 104-ю танковую бригаду. Более того, непрекращающийся сильный снегопад и упорное наступление противника препятствовали быстрым маневрам. Поэтому 4 декабря Соломатин приказал отправить весь административный и поддерживающий транспорт в тыл с ранеными, выдвинув на передовые позиции только танки, артиллерийский транспорт и другие боевые транспортные средства вместе с боевыми отрядами. Здесь Соломатин затаился в ожидании неизбежной атаки немцев.

Командир 6-го стрелкового корпуса генерал Поветкин старался следить за ходом сражений в окрестностях Белого и одновременно заниматься перегруппировкой войск на своем длинном левом фланге. Задача была нелегкой. Поздно вечером 4 декабря его 75-я и 78-я стрелковые бригады двинулись на юго-запад. К тому времени полковник Репин сообщил об активных боевых действиях против свежих сил противника, наступающих на север через леса между Самсонихой и Бочарниками.

Репин уже создал ряд опорных пунктов, чтобы остановить немцев, и теперь распорядился, чтобы резервная 48-я механизированная бригада обеспечила эти опорные пункты танками и дополнительным противотанковым вооружением. К счастью, взаимодействующим партизанским отрядам, с которыми 41-я армия поддерживала связь, удалось замедлить наступление немцев, и опорные пункты пока держались. Но те же самые партизаны сообщили о передвижениях немецкой бронетехники в районе Терешино. Это означало, что внушительные силы стягиваются для атаки с. юга, и Поветкин сомневался, что его заслон выдержит их натиск. Он, в свою очередь, предостерег Тарасова и запросил дополнительного подкрепления. В ответ Тарасов приказал ему держаться изо всех сил и сообщил, что в его сектор движется еще одна стрелковая дивизия, 279-я. Поветкин не знал, что эту новую дивизию Тарасов предполагал бросить на возобновление атак на Белый, и известие отчасти успокоило его.

Несмотря на явное облегчение, большие надежды и воссоединение со своими накануне, в преддверии новых ожесточенных боев, генерал Гарпе из 41-го танкового корпуса был удивлен не меньше своих подчиненных, когда 1 декабря русские возобновили яростные атаки на укрепления под Белым. Хотя направление атак русских слегка изменилось, новые атаки с юга и юго-запада от Белого были мощными, их поддерживали вновь прибывшие бронетанковые формирования. Иссякнет ли, думал Гарпе, у русских когда-нибудь запас танков? Им наверняка уже не хватает людей. Хотя генерал Крюгер искусно отражал новые атаки противника, они продолжались несколько дней и даже имели некоторый местный успех. Пока атаки продолжались, Крюгеру приходилось с трудом изыскивать резервы, бросая в бой все имеющееся в его распоряжении подкрепление. И самое досадное: поскольку противник упорствовал, Гарпе не мог перегруппировать свои силы в окрестностях Белого, чтобы создать ударное формирование, необходимое для перехвата инициативы.

Кроме того, Гарпе был встревожен очевидным решением русских оставить войска к северу от дороги Белый-Владимирское у Шайтровщины. Это означало, что ему придется жертвовать и без того скудными ресурсами, чтобы устранить эту угрозу. Более того, постоянное присутствие русских в этом секторе мешало действовать фон дер Медену у реки Нача. 3 декабря фон дер Меден двинулся к позициям русских у Шайтровщины с частями 1-го батальона 1-го танкового гренадерского полка (боевой группой Гупперта), но мощная противотанковая оборона русских остановила эту атаку в 800 метрах к востоку от деревни. После неудачной попытки восстановить связь с основными силами дивизии в Белом фон дер Меден настаивал, чтобы силы 246-й пехотной дивизии атаковали в восточном направлении вдоль шоссе, ведущего от Белого, чтобы дать ему возможность соединиться с остановленными отрядами и перерезать путь русским к северу от дороги.