Петра не смогла удержать улыбку. Она во второй раз перечитывала текст, когда рядом возник Акуленок.

— Это что? — спросил он, ставя кружку с дымящимся кофе на стол.

— Бюллетень Европола.

— Насколько мне известно, только вы интересуетесь такими вещами.

— Знаешь, Акуленок, поэтому я тут единственная, кто добивается успеха.

Он наклонился над ней, читая текст на экране.

— Здорово! Звучит отвратительно. Хотя типично для голландцев. Они слишком тупые, чтобы справляться со своими делами, поэтому стараются переложить ответственность на других.

Петра нахмурилась:

— Ты очень ошибаешься. Надо быть очень умным, чтобы, расследуя убийство, распознать приметы возможного серийного убийцы. И очень смелым, чтобы попросить о помощи.

— Вы думаете?

Петра включила принтер, чтобы распечатать нужные страницы.

— Не думаю, а знаю. Как ты считаешь, что самое интересное в этом убийстве?

— Я должен понять это по описанию, да?

Он оперся о стол, чтобы лучше видеть экран.

— Ты уже должен был понять. Мы все должны читать информацию, которую присылают нам наши коллеги в Германии, в точности так же, как мы все должны читать информацию, присылаемую Европолом.

Акуленок со стоном выпрямился:

— Конечно, конечно. Я читаю. Иногда. Правда.

— Ну да, все мы иногда читаем. Но здесь есть кое-что важное, и это требует нашего особого внимания. Видишь, убийство пять недель назад в Гейдельберге? Кто-нибудь поднял тревогу?

Акуленок помрачнел:

— Какой-то мелкий наркодилер, да?

— Из-за этого они спихнули дело нам. Но, если серьезно, то при чем тут наркодилер?

— Наверное, поэтому я не обратил внимания, — защищаясь, произнес Акуленок. — Ничего интересного для нас.

— Убийство всегда должно интересовать полицейского. Акуленок, я прочитала информацию, и она заставила меня заподозрить, что человек, совершивший убийство в Лейдене, еще прежде совершил убийство в Гейдельберге. А после этого совершил убийство в Бремене. — Петра нажала на мышь, и на экране появился рапорт из Лейдена, который она стала распечатывать на принтере. — Таким образом я собираюсь набрать несколько очков, обратив на это внимание босса. — Она встала, взяла кружку и пошла к общему принтеру. Там она собрала листки бумаги и весело помахала ими перед Акуленком. — Не разрешай мне отвлекать тебя от Кразича, — добавила она напоследок.

Петра нашла Плеш в ее кабинете за подсчетом расходов. И та благодарно улыбнулась своей сотруднице:

— Надеюсь, ты принесла факты, а не измышления, которые к делу не пришьешь.

Петра передернула плечами и уселась в кресло напротив начальницы.

— Боюсь, еще немного измышлений вместо крепких фактов.

— Да ладно. Все равно приятно отвлечься от этой чепухи. Выкладывай, что у тебя.

Петра положила перед Плеш только что отпечатанные страницы.

— Сегодняшний бюллетень Европола. Голландская полиция затребовала информацию об убийствах, похожих на то, что случилось у них в Лейдене. Так получилось, что на прошлой неделе, готовясь к операции по разоблачению Радецкого, я просматривала нераскрытые дела. Мне хотелось обнаружить какие-нибудь связи Радецкого и Кразича с преступным миром. Тогда я набрела на убийство в Гейдельберге, которое показалось мне малообещающим. Ну, попросила прислать мне подробный рапорт. Когда я его просмотрела, то поняла, что оно не наше. А потом, когда я читала о деталях голландского убийства, меня озарило. Проверила еще раз — там полно совпадений.

Плеш подвинула к себе распечатку и принялась ее читать. Она мрачнела на глазах по мере того, как сходство двух дел становилось для нее все более и более очевидным.

— Господи, — только и произнесла она, закончив чтение.

— Это не все, — сказала Петра. — Еще одно убийство совершено в Бремене. Я вытащила файлы, потому что вспомнила о Гейдельберге. Совпадение полное.

Плеш наморщила лоб:

— Тот же чертов мерзавец?

— Похоже на то. Что будем делать?

Плеш пожала плечами:

— Свяжемся с Гейдельбергом. Похоже, это точка отсчета. Наверно, они не читали бюллетень Европола. Им надо будет связаться с полицейскими в Голландии, естественно, через Европол. И поговорить с полицейскими из Бремена. — Не открывая рта, она выдохнула воздух. — Пусть они этим занимаются. Просто кошмар. Бюрократизм и сплошная дипломатия,

— А мы можем взять это дело себе? — спросила Петра.

— На каком основании? Это не организованная преступность, значит, не наше поле деятельности.

— Но мы обнаружили сходство. Мы специалисты в анализе преступлений. Мы работаем с Европолом.

— Шутишь? Тебе не хватает дел с Радецким? Не начинай, Петра, это не наше дело, и ты отлично это понимаешь. Позволь мне связаться со старшим следователем по гейдельбергскому делу, и пусть машина закрутится. Ты отлично поработала. Но ты свое дело сделала. Теперь предоставь другим делать свое дело.

Прежде чем Петра успела что-то сказать, дверь распахнулась и на пороге возник Акуленок — раскрасневшийся, с горящими глазами.

— Прошу прощения, мэм, — торопливо проговорил он. — Я насчет дела, которое Петра нашла сегодня в бюллетене — только что появилась новая информация. Похоже, еще одно убийство. Теперь в Кёльне.

Петра была права насчет катера, подумала Кэрол, он никак не похож на дорогую яхту, где принимают гостей. Деревянное суденышко с мотором, правда, идеальных пропорций и с каютой под наклонной крышей посередине. Тадеуш сказал, что купил его, когда оно было в совершенно аварийном состоянии, потому что влюбился в изящество линий, а потом восстановил в его первоначальном виде, и теперь этот безупречный музейный экспонат функционировал не хуже, чем в 1930-х годах. Когда Кэрол вошла в каюту, на сверкающей меди и полированном красном дереве играли лучи солнца. Внутреннее пространство было рационально использовано. Под трехстороннюю лавку с пазами можно было убрать стол, чтобы появилась не очень широкая, но двуспальная кровать. В переборки были встроены шкафчики, так что в каюте использовался каждый уголок.

Наверху за кабиной стоял за штурвалом высокий угрюмый мужчина, ожидая приказа Тадеуша.

— По-английски он и двух слов не знает, — сказал Тадеуш, помогая Кэрол пройти по сходням. — Он поляк, как и я. Знаете, мы, поляки, лучшие моряки в мире.

— А мне кажется, что мы, англичане, могли бы поспорить с вами, — отозвалась Кэрол.

Радецкий наклонил голову, словно в ироническом подтверждении прав англичан. В этот день он совсем не был похож на серьезного бизнесмена, каким выглядел в последние два дня. В джинсах и толстом моряцком свитере, в шерстяной шапочке на голове, он ничем не отличался от всех других любителей водного спорта, которых Кэрол видела во время короткого перехода от машины к судну. Разве что руки у него были мягкими, без мозолей, и не испорченными тяжелой работой.