Стремление не дать Кальтенбруннеру, Мюллеру и Шелленбергу завладеть абвером и поистине безграничными возможностями этой организации заставляло его не сдаваться и продолжать борьбу, хотя он ясно сознавал, что время его Цусимы, когда ему и абверу, как самостоятельной организации, придет конец, неумолимо приближалось.

В январе 1944 г. произошел случай, снова едва не задевший Канариса. Арестовали членов кружка вдовы бывшего посла Золфа, в который сумел проникнуть агент гестапо. В числе арестованных оказался и бывший посланник О. Кип, с начала войны работавший в управленческой группе «Аусланд». СД было известно, что члены кружка поддерживали связь с проживавшим в Швейцарии бывшим германским рейсхканцлером Карлом Йозефом Виртом, а также с бывшим начальником Генерального штаба опальным Гальдером. Гестапо также узнало, что сотрудник группы «Аусланд» Гельмут фон Мольтке и капитан Гере из 3-го отдела абвера предупредили членов кружка о том, что их телефоны прослушиваются. Об этом капитану Гере сообщил его приятель, морской офицер, служивший в «Научно-исследовательском институте» Германа Геринга. Таким образом, можно не сомневаться: Кальтенбруннер, Мюллер и Шелленберг прекрасно знали, что в абвере оставались люди, продолжавшие им противодействовать. Но и теперь они не решились на лобовую атаку против Канариса; воздержался даже честолюбивый Шелленберг, стремившийся во что бы то ни стало сосредоточить в своих руках органы политической и военной разведки.

Причиной падения Канариса стало само по себе далекое от Берлина событие. Работник турецкого филиала абвера доктор Эрих Вермерен вместе с недавно приехавшей к нему женой, графиней Плеттенберг, неожиданно перешел на сторону англичан. Как утверждало гестапо, Вермерен передал противнику важные секретные сведения. Супружеская пара официально заявила, что религиозные убеждения не позволяют им дальше служить Гитлеру и возвратиться в Третий рейх. Кроме того, жена Вермерена была близка антинацистским католическим кругам и, дескать, в Германии не могла чувствовать себя в безопасности. Сообщение о побеге супругов Вермерен наделало много шума как в Турции, так и за ее пределами. Между прочим, пример оказался заразителен. Вскоре на сторону противника перешли муж и жена Клещовски, работавшие в Турции по линии 3-го отдела абвера, и секретарша сотрудника гестапо при немецком посольстве в Анкаре, получившая предписание вернуться в Берлин и укрывавшаяся в американском посольстве.

Узнав о побеге Вермеренов, Гитлер буквально рассвирепел. Масла в огонь подлил тот факт, что руководил ими капитан резерва Пауль Леверкюн, уже ранее, по другому случаю, вызвавший недовольство фюрера. Это имя упоминалось в связи с сенсационной речью посла фон Папена, произнесенной в Анкаре в 1943 г. в Деньпамяти героев, которая была истолкована как попытка выяснить возможность заключения с США сепаратного мира и побудила японского посла Осиму обратиться с жалобой к Гитлеру. Действительно, Леверкюн вопреки запрету на политическую деятельность сотрудников абвера, при молчаливом согласии начальника 1-го отдела полковника Ханзена и самого Канариса и с одобрения фон Папена предпринимал практические шаги по выяснению условий для мирных переговоров. Деятельность Леверкюна привлекла пристальное внимание гестапо. Взбешенный делом Вермерена Гитлер обрушился с обвинениями в адрес Канариса, называя Леверкюна типичным образчиком его представителей на местах. Мол, виноват во всем Канарис, не сумевший предотвратить предательства. Известный участник соревнований по конному спорту генерал Фегелейн, женатый на сестре Евы Браун[27], был якобы инициатором идеи подчинения всех спецслужб непосредственно Гиммлеру. Правда это или выдумка – сейчас сказать трудно, во всяком случае известно, что Гитлер поручил ему подготовить конкретные предложения по созданию единой разведывательной службы. Вскоре Канарис узнал от Кейтеля, что борьба абвера с СС закончилась победой противника. Кейтелю позвонил из ставки фюрера Йодль и сообщил, что после случая с Вермереном Гитлер приказал переподчинить абвер Главному управлению имперской безопасности. Это произошло в феврале 1944 г.

А в руководстве СС возникли серьезные разногласия относительно того, что следует немедленно взять под свой контроль, а с чем следует повременить. Гиммлер и Мюллер хотели принять в РСХА лишь столько, сколько без больших трудов можно было бы приспособить к собственным нуждам. Шелленберг же охотно забрал бы к себе всю управленческую группу «Аусланд». В конце концов Кальтенбруннер составил проект приказа фюрера по данному вопросу примерно следующего содержания:

«1. Приказываю создать единую германскую секретную разведывательную службу.

2. Руководить секретной разведывательной службой я поручаю рейхсфюреру СС. Он и начальник Верховного главнокомандования вермахта должны совместно выработать порядок включения военной разведки в единую секретную разведывательную службу».

После одобрения проекта Гиммлером Кальтенбруннер отправился в ставку фюрера, где, согласовав текст с Кейтелем и Йодлем, представил его Гитлеру. Никаких поправок фюрер в проект не внес, а лишь, по словам Кальтенбруннера, спросил: все ли приказ дает, что ему требуется? О неуемной жажде власти свидетельствует ответ Кальтенбруннера, который сказал, что теперь ему не хватает лишь разведслужбы министерства иностранных дел. Но на этот пробный шар шефа РСХА Гитлер никак не отреагировал.

Практическое претворение в жизнь приказа фюрера Канариса уже не касалось. Его сразу же отправили в отставку. Переговоры между вермахтом и СС о процедуре переподчинения абвера проходили под председательством начальника Центрального управления вермахта генерал-лейтенанта Винтера, получившего полномочия от Кейтеля. Со стороны абвера в переговорах участвовали: от группы «Аусланд» – контр-адмирал Бюркнер, от трех остальных отделов – генерал-майор Бентивегни. Отделы 1-й и 2-й свели в так называемое управление «Миль» и включили его в РСХА. Возглавил его бывший начальник 1-го отдела полковник Ханзен. Третий отдел реорганизовали, а Центральный отдел, бывшую вотчину Остера, расформировали вовсе.

С горечью и тревогой наблюдал Канарис, как разрушается его творение, которое он с таким энтузиазмом создавал и, не жалея сил, защищал. Его не утешало сознание, что противнику осталось недолго радоваться своей победе. Последняя организация, как-то сдерживавшая политику тотального террора, перестала существовать. Ее отсутствие особенно почувствовалось, когда через несколько месяцев была наконец предпринята отчаянная попытка собственными силами, без помощи извне, устранить тирана и покончить с нацистским режимом.

Вряд ли кого-то удивляет, что после десятилетней борьбы с абвером гестапо все-таки в один прекрасный день одержало верх: ведь при существовавшей в Третьем рейхе системе правления у этой организации были в руках все козыри. Удивляет только, что ей потребовалось столько времени, чтобы достичь своей цели и объединить под одной крышей все спецслужбы, действовавшие как внутри страны, так и за рубежом. Только благодаря выдающимся способностям Канариса абвер мог столь длительное время, преодолевая огромные трудности, противостоять этим устремлениям. Оценить по достоинству значение этого подвига можно, лишь представив себе подлинный размах эсэсовского террора, который развернули бы в Германии и в оккупированных немцами европейских странах Гиммлер, Гейдрих, Кальтенбруннер со своими сатрапами, если бы не знали, что за ними наблюдает «старая лиса» из своей норы на Тирпицуфер. Дипломатическое искусство Канариса, его изворотливость, умение понимать людей и подлинное гражданское мужество помогали абверу выдерживать неравную схватку в течение почти десяти лет.