Ощущение тяги будто свернулось, заморгало, высасывая последние эрги этой энергии в шар, а потом висящий над нами свет погас. Золотистая горящая тень исчезла, и все стало серым и тусклым в свете моргающего пламени свечи на комоде. Я обостренным слухом ловила шум дождя, тихо покачивалось серебристое металлическое кольцо. Мне показалось, что стало холоднее, и я поежилась. Демонская магия, за которую не надо платить. Нет, где-то меня ждет оплеуха, и я это знала.

— Это высшая магия, Рэйчел, — сказала Кери возвращая меня в настоящее. — За пределами моих возможностей. Очень высок шанс оступиться, и если будешь сломя голову экспериментировать, почти наверняка сильно пострадаешь. Так что не надо.

На секунду вспыхнуло раздражение, что она меня учит жить, но тут же погасло.

Горгуль шевельнул крыльями с приятным звуком пересыпающегося песка.

— Я тоже подумал, что это была бы неудачная мысль, — сказал он. — Энергия, звенящая в колоколе, уже достигла максимума.

— Вот именно.

Кери повернулась к окну, и как раз в самое верхнее через дыру для пикси влетел, жужжа, Дженкс.

— Эй! — заорал он, агрессивно треща крыльями. Подбоченившись, он грозно уставился на несчастного горгуля, переминающегося с ноги на ногу. — Проснулся наконец. Ты что вообще здесь делаешь? Рэйчел, выгони его. Никто его сюда не звал.

— Дженкс, он хочет поговорить насчет квартплаты, — сказала я, но Дженкс не слушал.

— Квартплаты? — завопил он, отряхивая крылья от воды. На граните остались мокрые пятнышки. — Ты фейрийской пыли на завтрак наелась? Не нужна нам здесь горгулья!

У меня начала болеть голова, а Дженкс как раз сел ко мне на плечо, обдав запахом мокрого сада, и это не способствовало тому, чтобы она прошла. Я ощутила через блузку мокрое пятно, и мне не понравилось, что Дженкс обнажил шпагу, с которой таскался со вчерашнего дня. Кери села на кушетку, положив руки на колени и скрестив ноги, будто на придворном приеме. Ясно, что она предоставила разбираться мне.

— А почему нет? — спросила я, глядя, как горгуль снова потемнел, переминаясь с ноги на ногу.

— Потому что они несчастье приносят! — заорал Дженкс.

Мне надоело, что он кричит мне в ухо, и я его смахнула.

— Это неправда. И мне он нравится. Только что он спас меня, а то бы я сожгла себе то, что у меня вместо мозгов. Дай ему хотя бы заполнить анкету на съем помещения или чего-нибудь такое. Или ты хочешь, чтобы на тебя полезли городские власти за дискриминацию? Просто он тебе не нравится, потому что прошел твои линии охраны. Да ты должен был бы умолять его остаться! Ей-богу, ты начинаешь говорить как Трент.

Крылья Дженкса остановились и почти повисли. Кери прятала улыбку в ладони, а мне стало на секунду весело. Пикси нахмурился, потом лицо его разгладилось. Явно устыженный, он настороженно опустился на комод, крылья слились в круг. Подчеркнутым жестом Дженкс сунул шпагу в ножны. Я не думаю, чтобы она могла пробить шкуру горгульи, но все же этот жест все оценили.

— Нет у меня анкеты, — признался несколько сконфуженный Дженкс. — Сделаем устно.

Горгуль кивнул, и я отступила на шаг, села рядом с Кери, которая подвинулась, освобождая мне место. Сейчас без моего шара стало темнее, вдали уютно рокотал гром.

— Имя? — сурово спросил Дженкс. — И причина, по которой оставили предыдущее место жительства?

— Это грубо, Дженкс, — заметила я, и горгуль шевельнул хвостом в знак признательности.

— Меня зовут Бис, — сказал он, — и меня вышибли из базилики, потому что я плевал на входящих прихожан. Эта подлиза Глиссандо думает, что умеет отличить ангельскую пыль от земной грязи и на меня настучала.

— Тинкины титьки, правда? — спросил восхищенный Дженкс. — И ты далеко умеешь плеваться?

У меня поднялись брови. Его зовут Бис? Ничего себе имечко.

Бис надулся от гордости.

— После недавнего дождя могу попасть в красную лампочку светофора за квартал.

— Мать твою фейрийскую! — Дженкс взмахнул крылышками, подлетел ближе. — И ты можешь попасть в эту жуткую статую ангела на шпиле?

Бис стал серебристо-белым, как мех у него на ушах и на хвосте, и в красных глазах запрыгали золотые искры:

— Быстрее, чем ты пульнешь жабьей какашкой в колибри, жрущую твой нектар.

— Ну, врешь!

— А вот не вру.

Бис шевельнул крыльями, устраивая их поудобнее. Очень уютный звук, и я расслабила плечи. Кажется, Дженкс нашел себе друга. Так было все сладко, что аж тошнит. Только ему на самом деле нужен друг.

— Рада познакомиться, Бис, — сказала я, протянув было руку, но заколебалась. Он всего фут роста, примерно вдвое меньше горгулий, которых я видела издали с дороги. И ручка у него слишком маленькая для нормального пожатия, даже если не бояться этих хищных когтей. Но наверняка он слишком велик, чтобы сесть на запястье в стандартном приветствии пикси.

На удивление тихо Бис подлетел. Дженкс отпрыгнул в воздухе от неожиданности, а я замерла, когда горгуль опустился мне на руку. Он снова почернел, большие уши опустил в знак покорности, как щенок. А когда меня коснулась его гладкая кожа, я вдруг ощутила все до одной лей-линии в городе.

Я так и осталась стоять, а взгляд у меня стал пустым. Я их ощущала, они тихо светились в моем восприятии, я видела ранее скрытый их потенциал. Видела, какие из них здоровы, какие нет. И еще они пели, как глубинный рокот земли.

— Ухты блин! — выдохнула я и смущенно прикрыла рот. — Кери, — обернулась я к ней, запинаясь, — тут линии…

Она улыбалась. Черт побери, она знала заранее.

Золотистые искорки вращались в глазах Биса, гипнотизируя меня.

— Можно ли мне остаться, госпожа колдунья? — спросил он. — Если Дженкс позволит мне платить за квартиру?

Он был куда легче, чем я думала, вообще почти ничего не весил.

— Ты умеешь черпать из линии, — сказала я в приятном удивлении. Господи, все линии гудели разным тоном, как разные колокола звонят по-разному. Университетская — мощно и глубоко, а та, что на заднем дворе, чистым звоном. Из Иден-Парка звучало диссонансное звяканье — это какой-то идиот выкопал отражающий энергию пруд прямо на лей-линии, и она ослабела и почти умерла.

Бис покачал головой:

— Нет, но я их чувствую. Они бегут по миру, как кровеносные сосуды, и иногда протекают, как незажившая рана.

Я перевела дыхание, только теперь поняв, что я его задерживала.

— Дженкс, я голосую за то, чтобы его оставить. Насчет квартплаты поговорим потом, но он мог бы взять на себя ночные дежурства, и ты больше времени проводил бы с Маталиной.

Дженкс стоял на комоде, и два пикси — он и его отражение — смотрели на меня подозрительно.

— Да, — ответил он рассеянно, думая о чем-то другом, — это было бы очень хорошо.