Только сейчас я заметил, что индейцы Иксмаля тоже пришли сюда. Казалось бы, они случайно замкнули полукруг, образованный скалами за Присциллой и костром. Свет пламени отражался на их голых торсах, словно они намазались жиром. Их лица в красно-зеленой боевой раскраске были суровы. А еще они были вооружены. Заметив это, я ощутил укол страха.

Беспомощно оглянувшись, я попытался найти Билла, Энни и Постлетвейта. Они стояли с другой стороны площадки, в отдалении от воинов Иксмаля. Лицо Коди, совершенно лишенное эмоций, походило на каменную маску. Он не смотрел на меня. Энни явно была напугана. И только Постлетвейт, казалось, чувствовал себя в своей стихии. Непрерывно переминаясь с ноги на ногу, он все время поправлял на носу очки и время от времени восклицал: «Невероятно!»

— Пойдем.

Взяв меня за руку, словно ребенка, Сидящий Бык провел меня в центр круга. Воины Иксмаля подошли поближе, и уже через мгновение к нам присоединился и сам Иксмаль. У него не было оружия, зато в правой руке виднелось что-то маленькое и белое. Я понял, что это та самая костяная флейта, которой он призвал дракона. Неприятные предчувствия сменились страхом. Я едва удерживал себя от того, чтобы отпрыгнуть в сторону, разрезать кожаные ремни, стягивавшие тело Присциллы, и положить конец этому цирку.

Но, конечно же, я ничего такого не сделал.

Мы остановились в двух шагах от Присциллы. Сидящий Бык взял меня и Иксмаля за руки. Молча переглянувшись с вождем сиу, молодой индеец поднес флейту к губам и закрыл глаза. Раздался звонкий звук.

По лагерю пронесся ледяной ветер, поднимая пыль и раздувая пламя. Вздрогнув, я едва не выпустил руку Сидящего Быка. Мое сердце забилось чаще. Что-то происходило. Я начал понимать, что ничто из увиденного мною не было случайностью. Сидящий Бык и все остальные, должно быть, начали ритуал призыва, пока я спал. Может, они совершенно осознанно не будили меня до последнего момента. Воздух был заряжен потоками магической энергии.

Иксмаль вновь прижал флейту губам. Раздался странный жалобный звук, становившийся все громче и громче. Когда музыка стихла, я почувствовал, что что-то осталось. «Возможно, — с опаской подумал я, — Искмаль своей флейтой призвал не только дракона. И может, дракон был самым безобидным из его трюков…»

И тут прозвучала барабанная дробь.

Я не сомневался в том, что ни у одного из индейцев, стоявших за нами, не было барабанов или других музыкальных инструментов, но тем не менее ночь внезапно наполнилась глухой устрашающей барабанной дробью, неприятным ритмичным стуком, который становился то громче, то тише. Барабанная дробь то ускорялась, то замедлялась, и постепенно я покорился ее власти. Я чувствовал, что мое сердце бьется в такт невидимому барабану, дыхание тоже подстроилось к этому ритму, и даже мысли, казалось, начали повиноваться странной музыке ночи.

Сидящий Бык пел, двигаясь в такт музыке. Мои руки и ноги почти против моей воли тоже начали двигаться. Медленно, по-прежнему держась за руки, напевая странную мелодию и приплясывая в такт этой варварской музыке, мы начали окружать Присциллу. Постепенно к нам присоединились другие индейцы, и в конце концов мы образовали широкий круг, центром которого была Присцилла.

Над лагерем вновь повеял холодный ветер, и на этот раз пламя взметнулось на десять-двенадцать ярдов в высоту, а затем, словно натолкнувшись на невидимую стену, распалось на потоки огненной энергии, накрыло овальную площадку куполом из огня. На нас полетели искры. Они падали на мою одежду, волосы и даже лицо, но боли я не чувствовал.

Сидящий Бык продолжал петь, и хотя он произносил слова на своем языке, которых я еще никогда не слышал, я начал подпевать ему, как и все остальные. На мгновение мне подумалось, что сейчас, когда я переминаюсь с ноги на ногу в кругу завывающих индейцев и произношу слова древнего языка, у меня совершенно дурацкий вид, но в то же время я был не способен каким-либо образом отреагировать на эту мысль. Ритм барабанной дроби, пение и мелодия флейты Иксмаля завораживали меня.

Ветер пронесся над площадкой в третий раз, и теперь я почувствовал, как что-то пришло с ним, что-то огромное, холодное и бестелесное прилетело на крыльях бури из мира безумия, уставившись на нас своими невидимыми огненными глазами.

В этот момент Сидящий Бык отпустил мою руку. Покачнувшись, я чуть не упал, но сумел в последний момент восстановить равновесие. Сидящий Бык и Иксмаль, по-прежнему игравший на флейте, сделали еще один шаг в сторону Присциллы, и я последовал их примеру. За нами сужался круг танцевавших индейцев. Их пение стало громче, ритм танца быстрее, а музыка флейты внезапно изменилась, приобрела агрессивный оттенок. На другой стороне площадки пламя побелело и, словно прожектор, осветило пятнадцатиметровый овал. Тут не было теней.

У Присциллы под ногами загорелся огонек, маленький, белый, окруженный ядовито-зеленым сиянием. Хотя мы находились на некотором расстоянии от девушки, я почувствовал, что огонек не излучает жар, а испускает что-то другое, чуждое и злое. Вскоре из ниоткуда появился второй язычок пламени, в стороне от первого, затем третий, четвертый, пятый… и наконец Присцилла оказалась окружена ореолом ядовито-зеленых огней.

Книга засветилась. Потрескавшийся черновато-коричневый переплет загорелся внутренним светом, и из пергаментных страниц ударили лучи такого же ядовито-зеленого цвета, как и огоньки. Лучи света превратились в связку тонких извивающихся щупалец, входящих в тело Присциллы под ее сердцем.

Я вскрикнул и хотел было подбежать к Присцилле, но Сидящий Бык удержал меня, отвесив мне пощечину.

— Не смей — сурово произнес он. — Ты все испортишь!

Пощечина вернула меня к реальности. Я понял, что странный свет — это магические линии энергии, которые связывали «Некрономикон» с моей возлюбленной и которые я уже видел глазами Шеннона. Магия Сидящего Быка, по всей вероятности, была очень похожа на магию Шеннона. Сейчас я заметил, что не все нити энергии вошли в грудь Присциллы. Четыре тонких линии света тянулись на восток, исчезая в ночи.

За нашей спиной пение индейцев перешло в ужасный вой, напоминавший предсмертный крик большого зверя. Иксмаль заиграл на флейте быстрее, и музыка превратилась в завывание. И вновь я почувствовал присутствие магии индейцев, что-то невероятно большое и холодное. Это была Сила, чистая деструктивная Сила, которая уже не нуждалась в каком-либо воплощении. Единственным смыслом существования этой злобной энергии было разрушение. И все же никто из нас не сказал бы, что эта Сила направлена против нас. Она не была нашим другом, как, в принципе, не могла быть ничьим другом, но она и не была настроена против нас. В какой-то момент я почувствовал, как часть этой силы влилась в меня, объединившись с моей магической энергией.

— Давай! — крикнул Сидящий Бык.

В это мгновение они с Иксмалем вновь схватили меня за руки, и я тут же почувствовал, как магическая энергия начала переливаться и в их тела, объединяясь с чем-то другим и превращаясь в ураган. По моему телу, казалось, прошел электрический разряд в сотни миллионов вольт. Каждый нерв был объят пламенем. Закричав, я согнулся и инстинктивно вытянул руки вперед, пытаясь направить энергию на Присциллу и книгу. Справа и слева от меня Иксмаль и Сидящий Бык сделали то же самое.