Она молча кивнула, а потом вдруг обняла его и прижала к себе крепко-крепко. Но уже через пару мгновений отпрянула, быстро поцеловала его и скользнула к себе.

Когда дверь закрылась, Алланон медленно отвернулся и устало опустился на стул, глядя куда-то вдаль, в сумрак за бледным пятном неверного света лампы. Он сидел неподвижно, погруженный в раздумья. Никогда раньше он никому не открывался вот так, не чувствовал в этом необходимости. Да что там необходимости! Разве ему — хранителю истины, последнему из друидов, наследнику их магического могущества — подобает делить с кем бы то ни было свои тайны? Доверяться кому-то? Конечно же нет.

Так было с Шиа Омсвордом. Алланон тогда очень многого не сказал ему, и юному долинцу пришлось самому открывать для себя правду. И с Вилом, отцом Брин, друид поступил точно так же, отправив на поиски чудесного Источника Огненной Крови и утаив самое главное. Но годы шли, и решимость Алланона не открывать никому (даже им, самым близким) всей истины постепенно слабела. Наверное, друид действительно постарел. Ведь время неумолимо, и если даже оно не в силах разрушить, то все равно оставляет свой неизгладимый след. А может быть, после стольких лет одиночества ему, Алланону, стало вдруг необходимо поделиться с какой-то живой душой тем, что до этого нес он в себе — и только в себе.

Может быть.

Алланон вновь поднялся и шагнул во мрак — ночной тенью в тень ночи. Один только вздох — и лампа погасла.

Он сказал очень многое горцу и девушке из Дола. Таким откровенным друид еще никогда не был.

И все-таки он не сказал им всего.

Как только забрезжил рассвет, три всадника отправились в путь, из гостеприимной деревни в дебри Анарских лесов. Сторы вышли их проводить: горстка Целителей в белых плащах собралась у конюшни, — безмолвные и печальные, они лишь подняли руки в жесте прощания, когда путешественники вывели лошадей. А через пару минут всадники уже скрылись за огромными деревьями, исчезнув так же тихо и загадочно, как и появились тут вчера вечером.

Осеннее утро выдалось теплым и солнечным, как часто бывает перед долгим сезоном снегов, — последний всплеск уходящего лета. Краски леса стали как будто ярче, напоенные мягким сиянием солнца и свежими запахами пробуждающегося леса. Кончилось время осенних гроз, пасмурный сумрак и холод ушли вместе с бурями, сменившись светом солнца и ослепительной синевой неба.

Однако ни Брин Омсворд, ни Рон Ли, похоже, не замечали этого. Им никак не давало покоя вчерашнее мрачное откровение Алланона. И еще чувство тревожного ожидания: что-то ждало их всех впереди, что-то страшное, непонятное. Погруженные в свои мрачные мысли, горец и девушка в гнетущем молчании скакали сквозь пятнистые тени громадных деревьев, чувствуя только пронзительный холод внутри.

— Теперь начинается самый опасный отрезок пути, — так сказал им Алланон сегодня утром, когда они вышли к конюшне забрать лошадей, и голос друида был глух и странно, по-отечески ласков. — По всей Восточной Земле и Анарским лесам Морды станут искать нас. Они знают, что мы придем теперь, после Паранора у них не осталось и капли сомнений. Они также знают, что должны остановить нас прежде, чем мы доберемся до Мельморда. Гномы, наверное, уже ищут нас. И кроме гномов есть еще существа, покорные воле черных странников. Так что опасностей нас поджидает немало.

С этими словами друид положил руки на плечи своих юных спутников и притянул их к себе.

— Но нас только трое, и нас не так-то легко отыскать. К тому же Морды и гномы ждут, что мы пойдем по одной из двух дорог: северной — вдоль реки — Рэбб или южной — из Кальхавена. Ведь эти дороги сами по себе безопасны и свободны от всяких природных препятствий. И мудрые люди, конечно, избрали бы один из этих путей. Но мы с вами поедем другой дорогой. Там, где опасней всего — и не только для нас, но и для наших врагов. Мы поедем прямо на восток, сквозь центральный Анар: через Вольфстааг, Темный Предел и Старую Пустошь. Силы древнейшей магии обитают в этих краях — силы, которым и Морды остерегутся бросить вызов. А гномы и вовсе не сунутся в Вольфстааг, даже по приказу черных странников. Это запретные для них земли. Там обитают странные существа, и гномы даже под страхом смерти не решатся их потревожить. Но силы те дремлют в волшебном сне, и если мы будем проворны и осторожны, то без особых сложностей пройдем там. В Темном Пределе и на мрачных просторах Пустоши тоже можно встретить порождения древних магических сил, но есть надежда, что к нам они будут более благосклонны, чем к нашим врагам.

Из дремучего леса всадники выехали на возвышенность, тоже густо заросшую вековыми деревьями, за которой тянулись неровные хребты — предгорье Вольфстаага. Тревога и даже страх охватили Брин и Рона: здесь было солнце, и тепло дня, и яркие краски осеннего леса, а там, впереди, в сумраке горных теснин и ущелий, таились темные существа… К полудню путешественники добрались до ущелья Ведьм и начали долгий подъем по его южному склону, где тень и сумрак густых кустов и деревьев-исполинов скрывали их от любопытных глаз, если бы таковые имелись. А к середине дня всадники были уже далеко к востоку от ущелья со зловещим названием. Они продолжали подъем к острым вершинам Вольфстаага. Сумерки постепенно сгущались, солнечный свет растворялся в тени молчаливых деревьев и валунов. Когда ночь опустилась на Вольфстааг, путешественники забрались уже глубоко в горы. Тени ползли от деревьев и тянулись к всадникам, словно живые. Правда, как путешественники ни обшаривали тревожными взглядами сумрак, они не заметили ничего. Они были одни.

Очень странно и даже, пожалуй, немного страшновато, думала Брин, глядя, как сгущаются в горах ночные тени, — горы и лес словно вымерли. Ни крика птицы в ветвях, ни писка ночных насекомых, ни шороха в кустах — ничего. Они действительно были одни в этой глухой, всепоглощающей тишине. И тишина словно ожила, чтобы заполнить собой пустоту без звука и жизни.

В роще корявых и полуиссохших ореховых деревьев Алланон объявил наконец привал. Когда путешественники расседлали коней и приготовили лагерь к ночлегу, друид коротко распорядился не зажигать огня и удалился куда-то во тьму. Лес поглотил его. Горец и девушка молча глядели вслед Алланону, пока тот не пропал в ночи, а потом так же молча уселись и принялись за холодный ужин. Сторы собрали им в дорогу провизию: хлеб, сыр и сушеные фрукты. Брин и Рон сидели во тьме, то и дело оглядываясь по сторонам, не покажется ли хоть что-то живое. Но нет, жизнь, казалось, покинула Вольфстааг. Только в вышине на бархатно-черном небе мерцали тихие звезды.

— Интересно, куда это он пошел? — Рон Ли первым нарушил молчание. Он скорее раздумывал вслух, и поэтому Брин промолчала, лишь покачав головой. Горец уставился куда-то во мрак леса. — Словно тень, правда? Перемещается вместе с луною и солнцем, то появляется, то вновь исчезает — по понятным только ему причинам. И что у него на уме, он нам, конечно, не скажет. Нам, простым смертным. — Он вздохнул и отодвинул тарелку. — Вот только, я думаю, мы ведь уже не простые смертные?