Никита Аркадьевич на меня удивленно посмотрел, но с предложением согласился. Еще бы — обычно так шабашники не поступают. Сами тащат все, что можно, и никакой учет им, естественно, не нужен.

Когда расходились со склада по домам, поймал себя на мысли, что наш отряд похож на группу зомби из сериалов 21 века — все грязные, перемазанные в растворе, движения медленные, походка шаркающая, взгляд бессмысленный…

Придя домой, смог только раздеться кое-как, слегка ополоснуться и рухнуть на кровать. Спал без задних ног. Не слышал ни как бабуля меня укрывала, ни как хозяйничала на кухне с Никифоровной, вообще ничего.

Следующие четыре дня тоже были очень тяжелыми, а потом все удивленно обнаружили, что втянулись. Да, болело все, да, руки, казалось, вытянулись до земли, как у орангутангов, от постоянного таскания тяжестей, а спина не гнулась, но привыкли. Даже слегка повеселели от осознания того, что приспособились!

За это время еще дважды смотался на лекции по линии общества «Знания». Пахал, пока не оставалось минут двадцать до подъезда машины. Затем быстренько ополаскивался холодной водой, вытирался, надевал чистый костюм и шел, как белый человек, степенно к машине ехать на лекцию. Обе были в новых местах, на местной швейной фабрике и для учителей соседней школы. Константин как раз из нее и был. Швейная фабрика дала мне десятку и подарок в виде отреза сатина на постельное белье, и я его отдал обрадованной бабуле, а школа пошла по разряду шефской помощи, и, само собой, подарка там никакого не было. Да я и не ждал. После лекций меня отвозили сразу на хлебозавод, я переодевался и бежал дальше пахать вместе со всеми.

Идя в очередной раз с завода, наткнулся на того самого дедка, что нам чехов с ансамблем развлекал. И едва не вызвал международный скандал, цитируя ругательства, что в лагере от чешских солдат набрался. Даже вспомнил, как зовут — Кирилл Семеныч.

— О, Пашка! — обрадовался он мне, — дюже хорошо ты тогда про Ковпака сказал и меня, думал, лопну от гордости! А что ты тут делаешь?

— Да мы тут, Кирилл Семеныч, стройотряд организовали, полы вам бетонируем на складе за копеечку! — сказал я, улыбнувшись энергичному деду.

— Ну, я тогда завтра вас удивлю. Девки-то наши из ансамбля, так и не могут тот раз забыть — сколько ваша заведующая столовой нам с собой продуктов положила!

Я задумался. Никак он хочет завтра весь ансамбль привести выступить бесплатно? В двадцать первом веке мне бы такое в голову не пришло, когда никто без гонорара и жопу от стула не оторвет, но в 1971 году возможно все! Люди невероятно душевные, а деньги для многих вообще большого значения и не имеют. Так, а оно мне надо, чтобы он завтра двух красавиц к нам в цех привел? Что с работой будет, парни же вообще забудут, чем занимались, начнут перышки расправлять и перед девчонками красоваться вместо дела… Как бы кто еще травму не получил, отвлёкшись… Но это была первая мысль. Тут же упрекнул себя, что душнилой становлюсь. Не, понятное дело, мне же под шестьдесят было, задел хороший для этого есть. Но сейчас же я в теле шестнадцатилетнего пацана! Надо как-то полегче, полегче, и научиться жизнь воспринимать как в уже забытом детстве.

— Удивляйте, удивляйте, Кирилл Семеныч! — улыбнулся я.

И правильно я все угадал — дед, действительно, на следующее же утро привел своих девушек, и сам пришел с аккордеоном. Парней я на всякий случай предупредил, что такое возможно, чтобы от неожиданности что не отчебучили, но, как оказалось, они мне не поверили. Какие вдруг красивые девушки придут перед ними танцевать, не перегрелся ли наш Пашка? Так что, когда под аккордеон дедка девушки, танцуя, вошли на склад, парни замерли там, где стояли. Марат с Вованом так и застыли с мешками цемента на плечах, который тащили к тележке.

Престиж мой в отряде это появление красивых девиц подняло просто до невозможности. А Вован так и вовсе влюбился в одну из танцовщиц. Не раз потом бормотал, сидя в свободное время, почти неслышно:

— Женюсь, зуб даю, женюсь! Вот только доработаем, деньги получим, отмоюсь, так сразу свататься рвану!

Ну да, мы работали на себя, без выходных, и то, что втянулись, означало не то, что стали меньше уставать, а просто взваливать на себя больше нагрузки. Так что пока работы не закончим, никому из нас не до прогулок под луной с девчатами. Не раз думал, что это странный способ убить лето, но утешал себя тем, что это не только большие по меркам СССР деньги, но и мышцы и выносливость, поднятые на новый уровень. Никакие турники по утрам и отжимания такого эффекта не дадут.

Незаметно подошел август. Клара Васильевна предложила Славке остановиться на время экзаменов у неё в Брянском доме, тем более, там уже живёт Инна, приглядит за ним и подскажет, что, как и где. Славка набрался наглости и попросил сразу и за Мишку.

С понедельника второго августа у парней начинались вступительные экзамены. Первого августа в воскресенье Инна увезла их с собой на автобусе в Брянск. Я проводил их, пожелав удачи. Им предстояло сдать в БИТМ четыре экзамена: сочинение, математику письменно, математику устно и физику устно. Мишка обещался приехать сразу после первого экзамена и слово сдержал. Второго августа сразу после математики прикатил на автобусе и прибежал к нам на хлебозавод работать. И днем третьего уехал снова, сдавать экзамен четвертого числа.

Четвертого августа парням предстоял устный экзамен по математике.

А третьего вечером Инна пришла с работы с радостной улыбкой на лице.

— Ребята! — еле сдерживая эмоции сказала она. — Кажется, Эмма начинает выходить из комы!

Продолжение приключений Пашки Ивлева — в восьмом Ревизоре!!!