голову, касаясь губами моих губ. Затем он взял меня за руку, сжал её и повёл на кухню.

— Присаживайся.

Я всё ещё была зациклена на поцелуе, поэтому схватила барный стул и села. Старый Зейн мог быть обидчивым, а иногда и кокетливым в присутствии других. Он даже был втянут в нарастающее напряжение между нами раньше, казалось, забывал, когда мы были не одни, но быть таким смелым? Это была его новая сторона.

Мне нравилась эта сторона.

Он встретился со мной взглядом, и в его глазах, несомненно, был жар. Мне пришлось задаться вопросом, знает ли он, о чём я думаю, когда он зажал свою чёртову губу между зубами, а затем повернулся к холодильнику.

— Вам, ребята, что-нибудь нужно?

Раздался хор «нет», когда я играла с подставкой, зная, что в этот момент моё лицо было тысячью оттенков красного.

И мне было всё равно.

— Падший ангел, — Даника и остальные присоединились к нам за островком. — Я всё ещё не могу поверить, что ты здесь. Я видела тебя…

Она замолчала, и я поняла, куда подевались её мысли. Она и другие видели, как его тело превратилось в пыль, как и все Стражи после смерти. Её дыхание было прерывистым.

— Я была так зла на тебя, хотя и знала, что это не твоя вина.

— Это… по-другому видеть тебя стоящим там, — Дез сложил руки на островке и наклонился. — Так что, если я смотрю на тебя слишком долго, вот почему.

— Ты уверен, что это не мои потрясающие волосы? — спросил Зейн, закрывая дверцу холодильника. Конечно, он пошёл за апельсиновым соком, а не за содовой. — Я знаю, ты всегда завидовал моим роскошным локонам.

— Да-а, — Дез растянул слово. — Именно так.

Посмеиваясь, Зейн нашёл два чистых стакана и налил нам выпить.

— Вы все думаете, что это странно видеть меня? Представьте, каково это умереть, а потом проснуться.

Несмотря на то, что вся тема смерти Зейна вывела меня из себя, она, казалось, совершенно очаровала Стражей. Зейн ответил на все их вопросы, но самым неопределённым образом. О том, чем он поделился со мной и даже с Кайманом, он не хотел вдаваться в подробности. Когда я пила свой апельсиновый сок, у меня было чувство, что он не хочет переживать всё в третий раз, и это не имело никакого отношения к доверию. Эти Стражи, стоявшие на кухне, были для него как семья. Как и Гидеон, хотя его здесь не было.

— Основываясь на том, что Дез сказал о тебе, я должен признать, что теперь, когда я вижу тебя, — сказал Николай, — я немного разочарован.

— Ух, ты, — Даника повернулась и посмотрела на Николая.

— Извини, — ответил он, и я прищурилась, думая, что он улыбнулся. — Но где эти крылья, о которых Дез говорил каждые пять секунд.

Я ухмыльнулась из-за своего стакана.

— Это было не каждые пять секунд, — пробормотал Дез. — Скорее каждые двадцать секунд или около того.

— Они всё ещё у меня.

Зейн повернулся, оглядывая прилавок позади себя. Он что-то поднял.

— Они… невидимы? — спросила Даника.

— Только когда им это нужно.

Зейн наклонился через остров, и я посмотрела вниз, увидев свои очки. Я понятия не имела, что оставила их на кухне.

Я улыбнулась, принимая их.

— Спасибо.

Он кивнул, когда я надела их. Лица Стражей стали немного яснее, но не намного. Очки дошли только до катаракты и РП[3].

— Так это магия? — спросила Даника.

— Вроде того. Очевидно, это какая-то ангельская магия старой школы, которая использовалась в те времена, когда ангелы работали бок о бок с человеком. Они остаются скрытыми, пока они мне не понадобятся.

— Они похожи на татуировку у него на спине, — сказала я, допивая свой апельсиновый сок. — Это действительно круто, и да, крылья такие же удивительные, как, несомненно, сказал тебе Дез.

— Не совсем уверен, что я использовал слово «удивительные», — пробормотал Дез.

— Может быть, это не совсем те слова, — Николай прислонился бедром к стойке. — Уверен, ты сказала что-то вроде того, что тебя так отвлекли его огромные крылья, что ты даже не поняла, что он бросил тебя в фонтан, пока ты не погрузилась под воду.

Выдох Деза можно было услышать за соседней дверью.

— Извини за это, — сказал Зейн, обходя остров и становясь позади меня. — Я был не в настроении.

— Никогда бы не подумал, — сухо заметил Дез. — Но не нужно извиняться. Мне всё равно нужно было принять ванну.

Я рассмеялась, когда Зейн положил руки мне на плечи.

— Честно говоря, он сдерживался.

— О, я знаю. Он мог нанести реальный ущерб, — согласился Дез.

— Тот факт, что Дез ушёл с этой маленькой встречи, доказывает, что ты всё ещё был там, — сказал Николай.

— Я был там, — едва слышно повисло в пространстве между нами. Зейн наклонил голову, целуя меня в висок, чуть выше дужки моих очков.

— У меня были сомнения, — признался Дез, удивив меня. — Я ненавидел это, но я пытался подготовиться к этому на случай… на случай если ты не вернёшься к нам.

— Я не держу на тебя зла, — сказал Зейн, и я знала, что это не так.

— Хорошо, — Дез, казалось, улыбнулся. — В следующий раз постарайся предупредить меня, прежде чем бросать в фонтан.

Зейн рассмеялся.

— Это я могу сделать.

Они ходили взад и вперёд, подтрунивая друг над другом, пока Николай не вмешался.

— Мы также здесь по какому-то официальному делу Предвестника.

Это насторожило мои маленькие ушки.

— Что-то случилось?

Я действительно надеялась, что нет, но я бы не знала, так как была слишком сосредоточена на Зейне, что, вероятно, делало меня очень плохой Истиннорождённой.

Ну, ладно.

— Насколько нам известно, нет, но мы кое-что обнаружили, — сказал мне Николай.

— Вообще-то это была моя идея, — с усмешкой вмешалась Даника. — Итак, я начала думать обо всей этой истории с лей-линиями и о том, как Гавриил использует их, чтобы открыть этот портал. Это в основном энергетические линии, верно, и энергия может быть нарушена. Всё может быть.

— Мне нравится, к чему ты клонишь, — сказал Зейн, мягко сжимая мои плечи. — Звучит так, как будто кто-то другой должен был быть в бегах, чтобы возглавить клан.

На лице Николая появилась полуулыбка.

— Я бы проголосовал «Ад, да» за это.

Даника фыркнула.

— Как будто это вообще возможно. Половина клана… нет, половина проклятого населения Стражей обосралась бы при одной мысли о том, что женщина управляет кланом.

Это было печально.

И это правда.

Часть их менталитета по отношению к женщинам может оказаться у подножия их архаичной социальной структуры. Другая половина заключалась в том,