и я была зажата между ним и стеной. Затем мы снова двинулись, и вскоре моя спина ударилась о смятые одеяла на кровати. Мы были вместе, наши тела скользкие, наши мокрые волосы пропитали простыни, в которых мы быстро запутались, а затем мы были завёрнуты друг в друга. Его руки были повсюду, жар его рта следовал за мной, когда я проследила линии его груди и живота, упиваясь его ощущением. Его рот был злым, вытягивая из меня хриплые звуки, задерживаясь на моей груди, а затем он двигался ниже, ниже моего пупка и ещё ниже. Когда его рот сомкнулся на этой чувствительной части, он поглотил меня, и я осталась без сознания и пульсировала от этих одурманивающих поцелуев.

На этот раз последовала короткая пауза для защиты. Мы не собирались продолжать испытывать судьбу. Затем он устроился на мне, его тепло и вес приветствовались, их так отчаянно не хватало.

— Я люблю тебя, — прошептала я ему в губы, прижимая его ближе своими руками и поцелуями.

Я прижалась к нему, и он вошёл в меня. Больше не доносилось ни слова. В них не было необходимости, когда мы с головой погрузились в желание и страсть, но это были не единственные вещи между нами. В каждом поцелуе и прикосновении было облегчение, принятие и потребность и желание, которые выходили за рамки физического. И между нами было так много любви, что мы счастливо тонули в ней.

До этого не было никакого реального подобия контроля, но всё изменилось… они пришли в неистовство. Я приподняла бёдра, чтобы встретить его толчки, и он подхватил меня обеими руками, прижимая к себе. Мы оба были похожи на верёвки, натянутые слишком сильно, и когда мы лопнули, мы сделали это вместе, кувыркаясь через край. Когда плотные, накатывающие удары приходили бесконечными волнами, я почувствовала движение воздуха на своей щеке и ощущение чего-то мягкого, лежащего на моей руке. Мои глаза затрепетали.

Это были крылья Зейна.

Они выросли из его спины и теперь покрывали нас обоих, перья. Мой взгляд поднялся, и я увидела звёзды на потолке, светящиеся так же мягко, как крылья Зейна.

ГЛАВА 22

Некоторое время спустя мы лежали лицом друг к другу. Простыня была заправлена под мои руки, и он был, ну, восхитительно голым и совершенно непринуждённым. Вероятно, потому, что прикроватная лампа, которую он включил, оставила все эти его интересные части в тени. Его рука обвилась вокруг моей, той, которую я разрезала во время заклинания. Я смертельно устала и понятия не имела, который час, но его крылья всё ещё были расправлены, одно лежало на боку, а другое позади него, и я хотела… Мне так сильно хотелось прикоснуться к одному из них.

Но я была взрослой и действовала по правилу «не прикасаться, не спрашивая». Крылья Стража иногда могут быть чувствительными, и вы не просто волей-неволей касаетесь их. Я предположила, что это, должно быть, то же самое, так как он так сильно отреагировал, когда я пыталась прикоснуться к ним раньше.

Боже, Зейн действительно был ангелом. Ну, Падший ангел, если быть точным. Было странно, как часто реальность, казалось, била меня прямо в лицо.

— Крылья, — сказала я, подавляя зевок. — Это было по-другому.

— Я не знал, что это произойдёт.

Он начал убирать одно крыло назад.

— Нет, не убирай их. Крылья меня не беспокоят. Это было просто что-то новое.

Перевернув мою руку, он поцеловал заживающий порез. Свечение за его зрачками снова стало приглушённым.

— И это совсем другое.

— Да, но они мне нравятся, — я придвинулась ближе. — Они прекрасны, Зейн.

— Спасибо, — он поцеловал кончик пальца. — Дай угадаю, ты им завидуешь?

Я усмехнулась.

— Может быть.

Его глубокий смешок заставил меня улыбнуться ещё шире.

— Наверное, я всё ещё привыкаю к ним, — сказал он.

— Это совсем не то, что быть Стражем?

— Так и есть. Всё это действительно так.

Ещё один поцелуй был запечатлен на следующем пальце.

— Пребывание в моих состояниях человека и Стража казалось естественным, если только я не был ранен и не нуждался в глубоком исцелении, — объяснил он, имея в виду то, что они принимали каменную форму, чтобы уснуть. Я не видела, чтобы он это делал. — Прятать крылья кажется неестественным. От этого у меня чешется спина. Это лучший способ, которым я могу это описать.

— Тогда не прячь их, когда тебе не нужно, особенно когда ты со мной, — я взглянула на них, мои пальцы покалывало. — Они потрясающие. Мне бы очень хотелось иметь крылья и уметь летать.

— Я позабочусь, чтобы ты летала, когда захочешь, — он поцеловал мой безымянный палец. — Ты хочешь прикоснуться к ним, не так ли?

Я одарила его застенчивой улыбкой и поджала пальцы ног.

— Да. Очень сильно.

— Тогда почему ты этого не сделала?

— Я очень усердно работала над тем, чтобы не прикасаться без разрешения, и это убивало меня, — я придвинулась ещё на дюйм ближе. — Они выглядят такими мягкими и пушистыми.

Он усмехнулся, опуская мою руку и наклоняя свою голову к моей. От поцелуя по мне пробежала волна тепла.

— Поскольку ты так много работала, я думаю, ты заслуживаешь награды.

Мой разум тут же прыгнул в сточную канаву и радостно заплескался, но потом я заметила движение. Он поднял крыло, позволив ему лечь над нами и прижаться к моему бедру. Крыло было таким длинным, что тянулось мне за спину, и его вес напоминал мне толстое, пышное одеяло. Верхушка была так близко, что я практически могла поцеловать одно из перьев. Я втянула воздух, широко раскрыв глаза.

— Ты не возражаешь? — спросила я, за пять секунд до того, как взвизгнула от возбуждения.

— Нет, — он отпустил мою руку. — Оно не слишком тяжёлое?

— Вовсе нет.

Прикусив губу, я протянула руку и провела пальцами по изгибу ближайшего пера.

Оно было таким мягким, как я себе и представляла, как синель, но под пушистыми перьями виднелись толстые мышцы. Всё крыло Стража состояло из мышц и сухожилий, но у ангела были… Боже, у них должны были быть сотни мышц, скрытых под великолепным пухом. Я провела пальцами вниз, и у меня перехватило дыхание. Это была не единственная вещь, спрятанная в перьях.

Там была еще благодать.

Она пульсировала в центре каждого пера, искрясь в сети тонких вен. Казалось, она следовала за моим прикосновением, когда мои пальцы дрейфовали, вспыхивая, а затем затихая.

Я взглянула ему в лицо. Сияние за его зрачками стало ярче. Я отдёрнула руку.

— Тебя беспокоит прикосновение к