от взгляда Ромуальда меня передернуло. Он не смотрит на меня как на свою хозяйку или сестру. Нет, в его глазах совсем другой интерес. И мне это не нравится. — Почему ты всегда смотришь на меня так словно я собираюсь сделать тебе больно? Или будто я мерзость?

Он замечает мое отвращение. Этого я совсем не могу от него утаить.

— Да с тех пор, как ты изменилась, ты все еще смотришь на меня как на пустое место. Мне это не нравится.

— Я не изменилась, — отрицаю его слова.

— Ты притворяешься, — может ли он знать, что я не настоящая Далия? Нет, вряд ли. Если никто не знает, то откуда ему? Только если он сам не замешан как-то в том, что я оказалась здесь… Однако это ведь не возможно? Мне даже спросить не у кого.

— Я такая же какой и была всегда, — я стою на своем.

— Милая Далия, — вздыхает он, — а может ты изменилась потому что эти мужчины появились в твоей жизни?

— Мужчины? — переспрашиваю. О чем он?

— Почему к ним ты относишься лучше, чем ко мне? — на кончиках длинных ресниц, окружающих большие голубые глаза проступают слезы. Он ими сейчас пытается разжалобить меня или что? Я ненавижу слезы. Не люблю когда рядом со мной кто-то плачет.

— Может потому что они не пытаются меня похитить, или решать за меня? — я не спрашиваю Ромуальда. Скорее я говорю это самой себе. — Они остаются рядом со мной не прося ничего взамен. Они защищают меня и не пытаются манипулировать мной с помощью слез.

— Жестоко, — произносит Ромуальд и стряхивает рукой слезы со щек. Если секунду назад он казался ранимым и жалким, то это движение полностью его изменило. Голубые глаза хищно уставились на меня.

— Я не жестокая, — я чувствую, как ко мне вернулись все силы и тело поддается мне. Пусть не изящно и приложив кучу сил, я сажусь напротив Ромуальда и теперь наши глаза почти на одном уровне. — Я нормальная. А вот тебе похоже надо как и этому чокнутому принцу лечить голову.

Желвак на щеке Ромуальда дергается, не разозлила ли я его? Что ж, даже если разозлила, мне все равно. У него в голове полный аншлаг, если я он думает, что я собираюсь оставаться рядом с ним.

— Тебе лучше убрать нож, — я замечаю, как он крепче его сжимает.

— Не могу, — он качает головой. — Там кто есть.

Ромуальд поворачивается к двери. Прислушавшись, я тоже слышу приглушенные голоса по ту сторону. Он встает с корточек и покрепче ухватив нож ждет, войдет ли кто-нибудь сюда.

Он слишком близко к двери и если кто-то зайдет, у него будет возможность напасть первым и ранить. Нельзя позволить этому случится. А если там те, кто ищет меня? К тому же я не хочу чтобы Ромуальд усугублял свое положение. Впрочем я даже не знаю можно ли его теперь усугубить, потому что все самое страшное он совершил.

Мне непонятны его мотивы. Ему нужна я? Но почему? Любовь? Глупость. Скорее он просто сумасшедший. Но почему этого никто не заметил раньше? Нужно было приложить больше усилий для того, чтобы избавиться от него. Не жалеть. А теперь я оказалась в такой дрянной ситуации.

И все потому что так было угодно книге? Тогда то, что происходит сейчас тоже из-за нее? Ведь главный герой истории мертв. Не могло же все резко поменяться местами… Это даже в мыслях звучит бредово.

Я задумчиво смотрю на своего неожиданно нарисовавшегося брата и никак не могу решить что делать дальше? Дурацкая книжка и ее идиотский сюжет. Дурацкий автор этого произведения. От натуги я скрежещу зубами.

— Не двигайся моя госпожа, — велит Ромуальд, прислоняя палец к губам. Он хочет, чтобы я не шумела? Да с какой стати я буду его слушать? Вообще-то в моих интересах как раз-таки наоборот хорошенько пошуметь и избавиться от него.

Но момента мне не представляется. За дверью и правда кто-то ходит. И не один. Если там рыцари, Ромуальду не сдобровать. Его убьют сразу. Но я даже жалеть его больше не хочу. Если в начале его рассказа я сочувствовала ему, то его дальнейшие слова и действия этого не заслуживают.

— Убери нож Ромуальд, — приказываю ему. Он смотрит на меня склонив голову, словно раздумывает над моими словами. — Делай то, что я тебе говорю.

Голубые глаза мужчины сужаются, губы на секунду дрогнули словно он хотел ответить.

— Ты умереть захотел? — я выдавливаю жесткую усмешку. — Ты ведь знаешь что будет дальше? Скорее всего там за дверью рыцари, что может против них такой как ты?

Я пренебрежительно смотрю на него. Взглядом и словами, пытаюсь заставить подчиняться мне. Он медлит. Шаги и разговоры за дверью становятся все громче. В любой момент хлипкая дверь может открыться и тогда…

— Ромуальд? Я жду.

На что я вообще надеюсь, так с ним разговаривая? Что он послушно прибежит к моей ноге и будет заискивающе смотреть мне в глаза? Бредово, но вдруг получится?

— Ты сказал я твоя госпожа, но совсем меня не слушаешься. Должна ли я тебя наказать? — я поднимаю правую руку и пальцем приманиваю его к себе. — Положи нож и иди сюда.

Ромуальд, опустил руку с ножом и через секунду он выпал из его ладони, звонко ударившись о мраморный пол.

— Хороший мальчик. Сядь, — я указываю на место где он еще совсем недавно сидел, пока рассказывал о себе. Не говоря ни слова, он с совершенно безумным взглядом приближается ко мне и сев на пол, придвигается к моим ногам. Кладет свою голову на грязный мокрый подол моего платья и закрывает глаза.

Неужели он хотел именно этого? Или просто его сумасшествие стало таким сильным?

— Полюби меня, — шепчет он, зарывшись в складки моего платья.

— Что? — я удивлена его словам.

— Сделай это… — еще тише произносит он.

Что он хочет этим сказать?

Хочет чтобы я полюбила его?

Требование этого безумца сверх всякого понимания, заставляет меня оцепенеть.

— Почему я должна любить тебя? — уняв накатившее на меня отвращение спрашиваю его.

— Ты любишь всех кроме меня, — отвечает он не отрывая своего лица от моего платья.

— Я не люблю всех, это