Хротгар будто постарел на десять лет за одну минуту.

Кодекс… моя честь…

— Да, ты — воин старой школы. Прямо как Оргрим, пока он не понял, в чем смысл. Как я уже сказал, времена меняются. И, чтобы доказать, что я говорю серьезно, покажу тебе кое–что.

Сэра Мередит сморщил нос от отвращения, вытянув руку с факелом над помойной ямой. Если бы равные ему по положению при королевском дворе увидели его сейчас, они просто обделались бы от смеха. Некогда он был Властелином Меча, чемпионом Круга и Первым Рыцарем короля. А теперь — адъютант безумного варвара, который сейчас спускается в дерьмовую — в буквальном смысле слова — дыру. Как низко пали сильные мира сего!

— Да пусть эта проклятая страна вместе со всеми, кто в ней есть, потонет в дерьме! — вырвалось у него.

— Полагаю, ты мог бы держать факел ровно и заткнуться, на хрен! — крикнул ему король из помойной ямы.

Сэр Мередит застыл. Если бы любой другой человек осмелился обратиться к нему в таком тоне, он тут же вызвал бы его на дуэль. В Тарбонне он убивал людей за меньшее. Тем не менее ему как–то удалось смолчать. Поразительное проявление самообладания, сказал он себе. Он не боится одноглазого короля–варвара. Страх не имеет к этому абсолютно никакого отношения.

— Она исчезла! — прорычал Кразка. — Эта стерва исчезла! Спускайтесь сюда! Все вы.

Королевские гвардейцы спустились в яму. Сэр Мередит появился внизу последним, чертыхаясь и неистовствуя, — его броня будто весила с добрую лошадь. Добравшись до дна ямы, он почувствовал, что его сапоги захлюпали по чему–то неприятному. Он вздрогнул, а затем поднял свой факел над головой и огляделся вокруг.

Мгновением позже он увидел сломанную клетку. Обрубки ивы плавали в лужах зловонной мочи вместе с экскрементами. Лишь поистине сильный человек мог разнести клетку и освободить пленницу. Сэр Мередит встретился взглядом с Кразкой, и даже окружающие их отходы человеческой жизнедеятельности показались ему приятным зрелищем по сравнению с яростью, полыхающей в этом одиноком оке.

— Йорн, — проскрежетал король.

Он топал по Сердечному Камню, и доспехи злобно клацали при каждом его шаге. Вспышка магии осветила ночное небо на западе — Королевский круг продолжал опустошать лагерь Чернозубого. Шранри сегодня ночью точно распалится, но сэра Мередита заботило не это. Едкий смрад горящей плоти перебивал даже вонь от дерьма, которое прилипло к его сапогам, но он не обращал на это внимания.

Идущие сзади Рейн и Райдер прибавили скорости, чтобы не отстать от него.

— Да что тебя так взбесило, железный человек? — спросил Рейн. — Чародейка и стайка ребятишек, удравшие из города, — разве стоит из–за этого так злиться?

— Не твое собачье дело! — рявкнул сэр Мередит.

Стражи западных ворот рассказали им, что произошло. Возможно, ему не нужно было убивать их после этого, но халатность стражников, позволивших беспрепятственно удрать городским найденышам, была просто невыносима, и сэр Мередит пребывал не в том настроении, чтобы проявлять снисходительность.

Они дошли до литейной мастерской. Судя по красному свечению изнутри, похоже, по меньшей мере один из горнов еще горел. Сэр Мередит пинком ноги открыл дверь и влетел внутрь.

Мастерскую уже все покинули, за исключением старика Браксуса. Дородный кузнец стоял к ним спиной и не повернулся, когда топот сапог покатился эхом по мастерской. Склонившись над наковальней перед горном, он продолжал стучать по изделию, над которым работал. Расплавленный металл в открытом горне бросал на место действия зловещий оранжевый отсвет.

— Браксус. — Мередит остановился в десяти футах за спиной кузнеца, который с минуту ничего не отвечал. В конце концов он, казалось, кивнул и бережно положил молот на наковальню, прежде чем повернуться.

— Догадывался, что увижу тебя здесь.

— Ты знаешь, почему мы пришли?

— Думаю, да.

Сэр Мередит извлек свою саблю.

— Тогда ты также знаешь, что сейчас произойдет. Почему ты сделал это, старик? Зачем позволил им уйти?

Браксус нахмурился, будто не понял вопроса.

— Дело в чародейке? Она использовала против тебя заклинание? Это не изменит твоей судьбы, но может, по крайней мере, оправдать твои действия. Твое предательство. Но это может спасти твою честь.

— Честь? — Браксус расхохотался, и его смех прокатился по мастерской гулким эхом. — Тебя называют железным человеком. Я кое–что знаю о железе. Обрабатываю его уже сорок лет. Что важно помнить о железе: без разницы, сколько времени ты потратишь, стуча по нему, формуя из него что–то стоящее, — если руда плохая, то оно всегда сломается. Нельзя скрыть, что железо — плохое, как бы ни старался. То же самое — и с характером человека. Ты можешь вести себя как какой–то рыцарь, или лорд, или как там тебя называли в Низинах, носить сияющую броню, словно ты лучше всех остальных. Но внутри ты гнилой.

Сэр Мередит сощурился.

— Скажи мне, куда Йорн и чародейка повели детей.

Браксус пожал могучими плечами.

— Будь я проклят, если знаю. Но, если бы знал, не думаю, что сказал бы тебе.

Властелин Меча сделал пару шагов к кузнецу.

— Когда мы их догоним, я сам казню предателя Йорна. Мои коллеги, несомненно, воспользуются в своих интересах ситуацией, чтобы изнасиловать чародейку. Едва ли можно осуждать их за это — в конце концов, это у них в природе. Ну, а что произойдет с детьми, это решать мне. Чем больше ты упрямишься, тем суровее, боюсь, становится мое сердце.

— Это же дети, безумный ублюдок. Они невинны.

— Невинности нет. Ее нет вообще в этом мире.

Старый кузнец уставился на сэра Мередита, встретившись с ним взглядом, словно ища что–то.

— Ты не гнилой, — сказал он наконец, словно нашел подтверждение некой истине. — Ты просто сломан.

Ты сломай.

Эти слова открыли в нем черную яму, и все уродство его души с пронзительным визгом хлынуло наружу.

Он взмахнул своей блистающей саблей в то мгновение, когда Браксус потянулся к молоту, лежащему на наковальне. Кузнец — все еще сильный мужчина, но в старости стал медленным, если даже был быстрым когда–то. Сэр Мередит отсек ему руку у локтя, как только Браксус приподнял молот. Кузнец молча смотрел, как отрубленная конечность шмякнулась наземь, и молот, выпав из его пальцев, с грохотом упал на пол. Вложив в ножны саблю, Мередит схватил Браксуса за толстую шею. Он развернул кузнеца и запихнул его головой в расплавленное железо.

Красный Рейн отвернулся, и даже лицо Райдера побледнело. Браксус не издал ни звука. Он только задрожал, и через мгновение его тело обмякло.

Сэр Мередит ничего вокруг не замечал. Он вспоминал, как скользили чужие руки вниз по его штанам. Когда их стягивали с него, он пугался, не понимая, что происходит. Он не понимал, пока не стал старше, но было уже слишком поздно.