– Да-да, – кивнула Шарлотта, взяв у подбежавшего лакея шляпку и перчатки. – Скоро вернемся.

Лакей открыл дверь, и Шарлотта, уже выходя, услышала вопрос Лючии:

– Может, лучше просто разбить каждую статую?

Амелия испуганно охнула.

Дверь захлопнулась. Стюарт остановил кэб и помог Шарлотте сесть.

– О, Стюарт, ты уверен, что он ищет именно это? – спросила она, когда лошадь тронулась.

– Будем надеяться, что сумеем его убедить. Если он следит за домом прямо сейчас, грабитель увидит, что мы в спешке уехали, как только фургоны были разгружены. При определенном везении он скоро свяжется с нами.

Горя от едва скрываемого возбуждения, они посмотрели друг на друга.

– Вероятно, мы скоро найдем Сьюзен, – тихо сказала Шарлотта. – О, как я надеюсь, что твой друг дома!

Как оказалось, дома его не было. Почти больная от разочарования Шарлотта позволила Стюарту усадить ее в экипаж. Он уже хотел сесть рядом, но внезапно отступил.

– Минуту, – попросил он и поспешил назад, на крыльцо, чтобы вновь постучать в дверь молотком.

Шарлотта видела, как он что-то сказал только что разрушившему ее надежды дворецкому, после чего сошел вниз с широкой улыбкой на лице.

– Старина Шерри поехал в клуб! – объявил он, садясь в экипаж. Затем наклонился вперед и назвал кучеру адрес. – Попытаюсь найти его там.

– Я тоже хочу поехать.

– Тебя туда не пустят, – покачал головой Стюарт. – Завезу тебя домой и поеду сам.

– Но…

– Нет, – тихо, но твердо ответил он, целуя ее. – Я не позволю тебе сидеть целый час одной в экипаже. Шерри хороший парень, но он очень рассеян. Возможно, ответ из него придется вытягивать долго.

Шарлотта пробормотала крайне грязное итальянское ругательство, но не стала протестовать.

У дома Дрейков Стюарт помог ей выйти и задержал ее руку несколько дольше необходимого.

– Насколько я понимаю, мы отыскали то, что ему нужно. Независимо от того, подлинные рисунки или нет, мы близки к тому, чтобы найти Сьюзен. Но требуется немало терпения. Слишком резкое движение – и он запаникует. Пообещай, что будешь ждать моего возвращения.

– Пообещай, что приедешь в течение часа, – отпарировала она.

– Шарлотта! – остерег он, хотя глаза его смеялись.

– Хорошо-хорошо! Но ты должен поспешить.

– Ради тебя поспешу.

Он повернул ее руку ладонью вверх и поцеловал. Жар его губ проник сквозь кожу перчатки.

– Ради тебя подожду, – выдохнула она.

Всего одним взглядом Стюарт сумел напомнить ей о прошлой ночи. Обо всем, что он сказал и сделал.

Словно все поняв, он подался вперед. Теперь его синие глаза весело сверкали.

– Я люблю тебя, – прошептал Стюарт.

Шарлотте все это по-прежнему казалось невероятным. Она улыбнулась и качнулась к нему, на мгновение забыв обо всем: о таинственных рисунках, о напряжении прошлой недели, о том, что следующий час ей предстоит ждать вестей, о чувстве вины, сожаления, о терзавших ее сомнениях…

Она смотрела вслед кэбу, и по ее лицу блуждала неопределенно-глуповатая улыбка. На углу Стюарт высунулся в окно и помахал рукой. Шарлотта махнула в ответ, и он исчез.

Она поднялась на крыльцо. У открытой двери уже стоял лакей.

В холле было тихо. Солому убрали, а поддельные шедевры по-прежнему оставались на своих местах, даже обезглавленный Меркурий. Несколько секунд Шарлотта рассматривала статую. Вполне подходящий конец жалкого маленького слизняка, решила она.

Вошедшая в холл Амелия при виде Шарлотты остановилась как вкопанная:

– Что вы узнали?

– Ничего. Джентльмена не было дома, – вздохнула Шарлотта, снимая шляпку и перчатки. – Стюарт отправился в клуб мистера Шеридана. Попробует найти его там.

– О боже, – помрачнела Амелия. – Он точно в клубе. Джентльмены всегда пропадают в клубах.

– Будем надеяться, – произнесла Шарлотта. – Лючия уехала?

Амелия кивнула:

– Вернулась в отель, отдохнуть, поскольку мы решили, что бессмысленно распаковывать остальные вещи.

Шарлотта повернулась и отправилась в гостиную, где Бентон снова укладывал в ящики коллекцию Пьетро, на этот раз не так осторожно и медленно.

– Можете идти, – сказала Шарлотта. – Это подождет. Вы заслужили отдых после того, как столь быстро привезли все в Лондон.

– Да, мадам, – поклонился Бентон. – Рад был услужить. Как неприятно, что все это оказалось бесполезным.

Шарлотта подумала над словами лакея. Все это окажется полезным, если приведет к возвращению Сьюзен. По крайней мере, больше не будет помехой. Интересно, что, по мнению Пьетро, должна была сделать Шарлотта со скульптурами? Неужели он считал, что рано или поздно она сумеет отыскать сокровище? Он не оставил ей ничего ценного. Хотя она не рассчитывала получить от Пьетро какие-то деньги, она всегда считала, что на черный день у нее есть драгоценности, которые можно продать. Мать завещала ей наследство, дававшее скромный доход, но Шарлотта истратила много денег на поиски Сьюзен. Собственно говоря, если она не начнет тратить деньги племянницы, то скоро останется такой же нищей, как Стюарт.

Губы Шарлотты искривила грустная улыбка. Что они за парочка! Оба без единого пенни! С того момента как Стюарт признался ей в любви, она надеялась… мечтала… что у них все будет хорошо. К сожалению, она так и не поняла, каким образом это у них получится. При таких тратах к концу недели у них на двоих останется пара шиллингов.

Как бы там ни было, Шарлотта была реалисткой. Независимо от того, чем она сама готова пожертвовать ради любви, вряд ли она могла ожидать, что Стюарт откажется не только от Оуквуд-парка, но и от всякого шанса стать богатым. Он сам сказал, что не хочет всю жизнь зависеть от родных. Как бы сильно они ни любили друг друга, она боялась того, что может сделать с ними благородная бедность. Не кончится ли тем, что Стюарт начнет жалеть, что не женился на богатой? Даже если он не станет винить ее, сможет ли она вынести его разочарование?

Вряд ли.

Но ведь он ей ничего и не предлагал! Да, признался в любви, но это вовсе не означает, что он хочет на ней жениться! Ей бы давно следовало знать, что страсть не обязательно приводит к свадьбе. Нужно ценить столь редкую близость между ними и не надеяться на нечто большее. Если она потеряет Стюарта, ее жизнь не закончится, зато она вернет Сьюзен, и, возможно, это произойдет скоро. А обязанности опекуна займут ее время и мысли. Кроме того, в сердце навсегда останется уголок, где она будет хранить память о любви. Что же, с остальным она смирится. В отличие от других любовных неудач, эта стоит всех страданий.