– Совершенно верно. «Глаз Илу-Марта» – одна из них. Пустячок, не более того, но я сейчас тебе продемонстрирую.

Капитан Бреннан извлек из своего безразмерного сундука внушительное плоское блюдо, все широченное дно которого было исчерчено беспорядочными линиями, рисунками, значками. Эта гравировка казалась совершенно бессмысленной. Впрочем, стоило присмотреться, как в хаотичных нагромождениях черточек начала проступать кое-какая логика. Ощущения были непривычными, но назвать их совсем неожиданными Себастьян не мог. Ему потребовалось около пяти минут, чтобы его глаза, как к темноте, привыкли к гравировке и выхватили из нее то, что было нужно.

– Карта…

– Да, карта кесаврийского побережья и вод, которые его омывают. Тот фрагмент карты мироздания, который нам сейчас и нужен. Присмотрись. Видишь эту цепь огоньков. Сосредоточься, присмотрись…

Капитан Бреннан налил в блюдо воды, в которой поблескивали радужные полосы маслянистой жидкости.

– Опусти лицо в воду!

Себастьян повиновался. В ноздри на мгновение вошел резкий, свежий запах и тотчас же исчез. Звучал голос капитана Бреннана:

– Ты должен унять головокружение и навести резкость! Надеюсь, тебя не выворотит наизнанку, как многих из тех, кто впервые познал, что такое «Глаз Илу-Марта»!

Себастьяну показалось, что тоненький слой воды, размазанный по гравированному дну блюда, вдруг завертелся, затянул воспитанника покойного барона Армина. Голова налилась свинцовой тяжестью, появилась неприятная резь в глазных яблоках, прикрытых неподъемными веками… На несколько мгновений Себастьян, возможно, даже потерял сознание. В себя его вернул низкий голос капитана Бреннана:

– Открой глаза! Открой и смотри!

Тот снова повиновался. Ему не сразу удалось навести резкость так, как того требовал сэр Каспиус. Перед глазами ходили какие-то мутные волны, они казались тошнотворными и душными.

Но потом ощущение ушло. Оно сменилось необыкновенной легкостью во всех членах. Сердце, разогнанное, растревоженное, трепыхалось, как захваченная в силки птица. Там, внизу, под разбросанными ногами и руками Себастьяна, в неизмеримой глубине виднелась поверхность моря. Кое-где морскую гладь загораживали мутные массы облаков. На горизонте – темная береговая линия, подбитая желтой кромкой песчаных пляжей. На глади моря – несколько светящихся темно-алых огоньков.

– Это картинка, которую ты видел бы, находясь на высоте в десять кесаврийских лиг, – донесся голос капитана Бреннана. – Однако «Глаз Илу-Марта» позволяет тебе видеть акваторию моря с огромной высоты, прямо не выходя из моей каюты. Сейчас мы укрупним вид…

Алая дурнота застелила взор Себастьяна, когда лоно моря вдруг разом, в одно мгновение, приблизилось. Сначала он увидел Столп, отсюда, с неизмеримой высоты, казавшийся размером… да-да, с серого жерлана. Там, в шатре, на земле у ног Ариолана Бэйла. Только вместо серой почвы была теперь тускло поблескивающая серебристая равнина моря. Да! Серый жерлан, именно! Такой же столбик, над которым клубилось неясное свечение, сгущающееся в световые шарики. Неоспоримое сходство. Отличался только масштаб.

Картинка начала стремительно укрупняться, голубая гладь моря разъехалась за пределы поля зрения Себастьяна…

И он увидел, как мимо него проплывает колоссальный массив Столпа Мелькуинна – близко, совсем рядом. Струи какого-то бледного огня, текущие по глубоким бороздам в теле Столпа. Себастьян увидел несколько плато серой искрошившейся породы в самом его основании. Бледные иззубренные пики, многоглавые утесы, похожие на чьи-то больные узкие ладони, тянущиеся к небу. Он увидел разбитые корабли, истлевшие паруса и, кажется, крошечные белые пятнышки черепов.

– Опасное это дело – приближаться к Столпам Мелькуинна, – прозвучал голос сэра Каспиуса. – Не бойся, Магру Чужаку это известно не хуже, чем мне. Бриг «Летучий» избегнул участи кораблей, которые ты сейчас, должно быть, видишь. Они тут давно. Какие десять, какие пятьдесят, некоторые двести лет. Наверно, есть и такие, что лежат здесь и целое тысячелетие. Ну да ладно. Я обещал тебе показать бриг и Аннабель.

В голове Себастьяна разорвался беззвучный сноп пламени. Разом все чувства отказались служить ему. Давя друг друга, полезли смятенные клинки пламени, дикие краски, безумные, буйно-визгливые звуки. Все это буйство хаоса, распавшегося на множество составляющих, не могло уместиться в одной-единственной голове.

Умирая, забываясь и седея, Себастьян вонзился в складки тьмы, раскрывающейся ему все новыми и новыми красками.

– Сейчас! – донесся откуда-то издали клекочущий, как у птицы, голос сэра Каспиуса. Да, кажется, это он. Голос был неузнаваем, но кто, если не он?..

Себастьян чувствовал себя камнем, выпущенным из пращи. Остывающей клячей с выгрызенным боком. Волной эррерского огня. Видения и чувства менялись, как в калейдоскопе, но наконец многоцветная пелена перед глазами разодралась с легким плеском…

И он увидел ту, которую искал.

Себастьяну открылся вид на палубу «Летучего», который шел прямо под ним. Он слышал, как щелкали паруса. Он видел, как двое угрюмых кемметери, те, смуглые, бородатые, безмолвные, тянули фал.

Он видел белое платье, веющее по ветру.

Он ощутил тонкий, сладковатый запах с едва ощутимой ноткой миндальной горечи. Аннабель находилась на самом носу брига, а в трех шагах за ее спиной, скрестив могучие татуированные руки, стоял Магр Чужак.

«Не может быть, чтобы это было видение, – произнес Себастьян про себя. – Я точно знаю, что нас разделяет большое расстояние, но… вот же она, только протяни руку».

Совсем рядом плыли верхушки мачт. Себастьян поддался невольному порыву и хотел дотянуться до флагштока одной из них, но просто не увидел собственной руки. Прозвучал голос сэра Каспиуса:

– Ты можешь услышать их, но помни, что тебя там нет. Пока ты находишься над бортом «Летучего», я обновлю их текущие координаты. У тебя есть немного времени…

Себастьян стал с жадностью вслушиваться в каждое слово, произносимое за сотни лиг от него.

Это был короткий разговор, но он накрепко врезался в память. Ему стало нестерпимо горько от того, что он не может вмешаться.

Впрочем, это было к лучшему. Далекий уроженец страны Кеммет был Себастьяну просто не по зубам.

– Это ложь, – бросила она.

– Если бы они не владели подобными знаниями, то просто не рискнули бы идти за нами.

– А вы не думали, что они пошли, повинуясь чувству долга и…

– Ну-ну?

– …и любви, – выдохнула она.

– Х-ха! Значит, ты не веришь?

– Поверить в то, что наши, кесаврийские, моряки используют черные уловки ордена Рамоникейя? Да еще для того, чтобы выследить нас?

Себастьян холодел, вращаясь где-то над бушпритом…

Чужестранец обнажил белоснежные зубы в длинной усмешке.