– Он в Вавилоне, – как ни в чем не бывало объявил командиру царских телохранителей беззаботный хронист. Кархан уставился на него, сильно подозревая, что мудрый старик в конце концов все-таки выжил из ума.

– Гаумата затеял истребить эбореев, – все тем же тоном продолжал объяснять толкователь хода светил и небесных знаков. – Поэтому Даниилу понадобилось срочно оказаться в столице. Но тебе не о чем волноваться. За ним присмотрят. Волос не упадет с его головы.

– Ты все же очень странный человек, Амердат, – пробормотал грозный скиф, недоумевая по поводу столь нелепого сообщения.

Но, видно, на роду Руслану Караханову было написано удивляться сегодня на всю катушку.

– Скиф! – раздался на канале связи ошарашенный голос штурмана. – Глянь-ка!

Еще утром «катерщики» под благовидным предлогом тихо улизнули из лагеря, надеясь в конце концов воспользоваться без суеты и спецэффектов камерой перехода. Идея была хороша, но, увы, неосуществима. Перед внутренним взором Руслана возникла абсолютно ровная, без каких-либо трещин и впадин, скальная поверхность в том месте, где еще совсем недавно красовалась подъемная плита, закрывавшая вход в камеру перехода.

– Что это? – обалдело спросил он.

– Уж и не знаю что, но только это еще не все, – многообещающе сообщил Андрей Сермягин. Он перевел взгляд направо и вверх. Там, словно вывернутая из будильника начинка, на отвесной скале красовался выкорчеванный из горных недр остов самой камеры.

– Не может быть, – прошептал Кархан.

В тот же миг раскаты грома прогрохотали над горными ущельями. Небо продолжало радовать синевой, и только в одном месте пучок молний устремился к гранитной скале, увенчанной остатками камеры перехода.

– Нет!!!– Этот крик не был слышен никому, кроме трех человек в этом мире, но каждый готов был поклясться, что кричал именно он.

– Дерьмо! – подытожил Ральф Карлсон.

Переходя дорогу не на тот свет, помните, что, быть может, переходите ее на тот свет!

Пособие для пешеходов-любителей

Куцый огонек плясал над глиняным носиком светильни, и шум дождя заглушал слова: «Их можно найти в таверне у моста через канал, по дороге, идущей от ворот Мардука». – Голос Халаба звучал негромко и настороженно. Похоже, он опасался, что если кто-нибудь подслушает их, то ему не только не быть Верховным жрецом, но и синего неба больше не видать. Кому, как не ему, было знать, как скор на расправу его нынешний господин?! Опасения эти были абсолютно беспочвенны. Слуги дворца Валтасара относились к Даниилу с почтением и суеверным опасением. Без особой надобности они старались не приближаться к покоям эборейского принца.

– Зовут их Арах и Сур. В миг, когда Арах заколол воришку Магата, его приятель Сур оглушил Иезекию. Заставь их сознаться, и Гаумата не сможет более никого обмануть. – Жрец еще раз опасливо глянул по сторонам и направился к двери. – Смотри же, не забудь о нашем уговоре! – Он бесшумно приоткрыл дверь и исчез за порогом, точно растворился в ночной тьме.

Даниил остался в одиночестве. Он понимал, что все высокопарные слова недавнего посетителя – не более, чем туман, в котором молодой властолюбец пытается скрыть немудрящую интригу. Сколько раз он сам рассказывал всевозможные байки тем, кого собирался оставить без монет. Вот и сейчас он смотрел вслед жрецу, размышляя, в самом ли деле этот ловкач пытается сбросить с пьедестала своего господина, чтобы занять его место, или же это всего лишь хитрая уловка, чтобы заманить его, Намму, в ловушку. Понятное дело, причина, которую назвал ему недавний посетитель, выглядела вполне правдоподобной, но как раз это и настораживало больше всего.

Количество вавилонян, персов, эллинов и вовсе уж неизвестно кого, приходящих к пророку эбореев, чтобы услышать о Боге, росло с внушительной скоростью. Желание удалить из вавилонских стен и сам рассадник заразы, и всех тех, кто был ей подвержен, было понятным в устах будущего Верховного жреца Мардука. Но «понятно» не означает «истинно». И все же, все же.

Однако иного способа восстановить справедливость, кроме как предложенного Халабом, он сейчас не видел. Намму пожалел, что рядом нет Кархана и его диких, но верных и грозных воинов. Пожалуй, в ином случае воспитанная с детства осторожность одержала бы верх над порывом, но сейчас у него не было времени ждать. Значит, необходимо все продумать и… положиться на милость Божью. Или, вернее, на то, что его, Намму, планы совпадают с планами Господа.

Он вызвал чтеца. Последнее время Даниил часто призывал к себе одного из грамотеев, сведущих в эборейском языке, чтобы послушать сказания из их священной книги. После того пятничного случая, когда ему пришлось наспех придумывать толкования богоданных текстов, он взял себе за правило выслушивать и сами тексты, и, насколько возможно, комментарии к ним. Сейчас же, в дни вынужденной бессонницы, чтение стало еженощным ритуалом.

Долгобородый чтец держал в руках Писание, не свиток, а по манере, принятой в Библе, нарезанные аккуратными прямоугольниками листы, зажатые между деревянными, богато украшенными пластинами. Даниил глядел на него, на пламя, взвивающееся над принесенными факелами, и усиленно пытался сосредоточиться на словах Писания.

Мысль никак не шла в голову, помимо воли она уносилась туда, где в заточение томились Сусанна, ее отец и одураченные «повстанцы».

– …по какой бы дороге ни шел глупый, у него всегда недостает смысла, и всякому он выскажет, что он глуп, – эти слова достигли сознания Намму, выводя его из оцепенения.

– Что? – невольно переспросил он.

– Видел я рабов на конях, и князей, ходящих, подобно рабам, пешком, – неуверенно продолжил чтец, не понимая, к чему относится вопрос. – Кто копает яму, тот упадет в нее, кто разрушает ограду, того ужалит змий.

– Да, – кивнул Даниил, – так и есть.

Дослушав слова Экклезиаста, он милостиво отпустил служителя и остался наедине со своими мыслями. Не он копал яму и не он разрушал ограду и, стало быть, воздаяние должно настигнуть того, кто затеял все это злодейство.

Он прикрыл глаза и снова открыл их. Конечно же, стоило ли сомневаться! Призрак, белесый, но уже почти не прозрачный, стоял перед ним, впившись холодным взглядом в его глаза. На скулах Намму вздулись желваки. Он сжал зубы до хруста, но все же не отвел зрачков от леденящего душу зрелища.

«Господь – моя защита, – про себя проговорил он, не ведая, откуда и почему пришли ему эти слова. – На тебя, Господи, уповаю, да не посрамлюсь вовек!»

Призрак стоял рядом неподвижно и с невысказанным укором глядел на него. «Вот так вот, – пробормотал себе под нос Намму. – Ну что ж…»

Он сам не знал, откуда взялась эта смелость. Считанные дни назад он бы дал стрекача, бежал бы в ужасе что было сил. Сейчас же то ли усталость притупила страх, то ли предстоящее дело оказалось важнее его собственной жизни. Для него, во всяком случае, важнее. Даниил хлопнул в ладоши, вызывая дворецкого. Тот появился незамедлительно и склонил голову, ожидая приказа могущественного царского любимца.