– Мистер Уильямсон, – наконец назвала его имя медсестра, и он последовал за ней по коридору в угол, где стояли весы. – Сначала давайте взвесимся. Встаньте ногами на отметки.

Он затаил дыхание и стал ждать, когда появятся цифры. Черт возьми! Он похудел еще на восемь фунтов с тех пор, как приходил в последний раз, но с того дня, как умерла Энни, у него практически не было аппетита. Кроме того, в этот раз он надел приличные ботинки вместо армейских сапог, которые весили по меньшей мере фунтов пять.

Она постучала кончиком ручки по планшету и жестом пригласила его в комнату.

– Присаживайтесь прямо здесь, и мы измерим вам давление и температуру, – сказала она и начала проводить все необходимые манипуляции с градусником и манжетой для измерения давления, а затем записала результаты. – Доктор скоро придет, – сказала она, закончив проверки, и ушла, забрав с собой свой навороченный планшет.

Они всегда сажали его и Энни в комнату, где висели разнообразные брошюры о запорах и диарее либо об артрите и ревматизме. Он усмехнулся и указал на брошюру о сердечной недостаточности.

– Вот эту мне стоило бы засунуть к себе в карман, Энни. Я не возражал здесь бывать, когда мы ходили на приемы вместе. Ну и скука, – проворчал он. – Проклятый старый докторишка. Почему он просто не оставит меня в покое и не даст мне спокойно помереть, когда милостивый Господь решит стереть меня с этой вращающейся кучки грязи? Но нет, ему нужно было заявиться в кафе и расстроить наших девочек.

– С кем это ты разговариваешь? – поинтересовался доктор Типтон, внося в комнату еще одно такое же отвратительное устройство.

– Сам с собой. Я просто схожу с ума. Накачай меня двойной дозой транквилизаторов и отправь домой, – сказал Сед. – А что не так с ручкой и бумагой? Что ты будешь делать, если эта дурацкая техника полетит ко всем чертям?

– Мне потребовалось много времени, чтобы к ней привыкнуть, но так действительно удобнее вести записи, чем на бумаге. Как ты себя чувствуешь? У тебя повышено давление. Ты принимаешь свои лекарства?

– Когда вспоминаю, – ответил Сед.

– Следишь за потреблением соли?

– Слежу, как она попадает мне прямо в рот. Я не собираюсь отказываться от бекона. Я лучше совсем есть перестану, чем буду давиться пресной едой. Почему ты просто не позволишь мне есть то, что я хочу, и умереть, когда мне суждено?

– Седекия, я пытаюсь о тебе заботиться, как просила Энни, когда вы в последний раз сюда приходили. Но ты усложняешь мне работу, – поругал его доктор Типтон. – Разве тебе не хочется провести больше времени с внучками?

– Это уж смотря сколько мне отпустит Бог. Хотя я предпочел бы провести вечность с Энни, – заявил Сед.

– Ты упрямый старый болван.

– Да, так и есть. Теперь я могу пойти домой?

– Дай я послушаю твои легкие и сердце, – врач прижал к его груди стетоскоп. – Обещай мне, что не будешь пропускать прием мочегонных таблеток.

– На том свете точно ни одной не пропущу.

– Твое сердце продолжает ослабевать, а легкие еле справляются. В скором времени тебе может понадобиться кислород, – сказал доктор, отходя назад.

Сед спрыгнул с кушетки.

– Я не собираюсь таскаться с этими баллонами, но новости о моем сердце – это лучшее, что я слышал за последние недели. Есть ли смысл записываться на прием через три месяца?

– Четыре недели, – отрезал доктор Типтон, записывая что-то в своем блокноте. – Только не позже, чем через шесть недель, иначе я снова приду в кафе и расскажу тем девушкам, в каком ты состоянии.

– Ясно, – буркнул Сед, спрыгнул со стола и вышел, даже не задержавшись у регистратуры.

С юго-запада надвигались черные тучи, и ему не хотелось попасть в торнадо. За последние пять лет у них не случалось серьезных ураганов, но последний торнадо собрал мусор с половины штата Техас и сбросил его в озеро, а затем вобрал достаточно воды, чтобы окропить пивной бар у дороги. Люди внутри очень быстро протрезвели, когда отлетела крыша и на них обрушился потоп. Сед слыхал, что на следующий день церковь была битком набита.

Он все еще посмеивался над этим случаем, когда вернулся домой. Стоянки у кафе и перед магазином были пусты, так что он ничуть не удивился, обнаружив всех сестер и Брук в кафе. Как он и предполагал, первой открыла рот Харпер, и ее вопрос тоже не был для него неожиданностью.

– Ну, что сказал доктор?

– Он сказал, что если я перестану есть бекон, курить, а также пить виски и вино, когда хочу, то доживу до ста лет.

– И что ты ему ответил? – спросила Тауни.

– Я ответил, что если выполню все его требования, то попаду в ад, а я намереваюсь провести вечность на небесах, – пошутил Сед, и вдруг его лицо стало серьезным. – Вы можете обо мне не беспокоиться, девочки. Живите своей жизнью. А теперь давайте достанем банку шоколадного мороженого и устроим праздник.

– Что празднуем? – спросила Брук.

– Новых друзей, былые времена и замечательную жизнь, – сказал он.

* * *

Тучи прошли мимо пансионата, не считая нескольких ударов грома и капель дождя, но ничего особенного в обед не произошло. Но к вечеру поднялся сильный ветер, снова появились тучи, и на озере поднялся такой шторм, что белые шапки волн стали похожи на глазурь, которой бабушка покрывала верхушки кексов. Тауни любила наблюдать, как она прикладывала к глазури выпуклую сторону ложки, чтобы сделать маленькие пики. Они были настолько липкими, что Тауни никогда не удавалось их съесть, не измазав все пальцы и лицо.

– Похоже, там что-то затевается. Эти тучи явно принесут грозу, – сказал Ник, выходя из-за угла коттеджа.

Ее пульс подскочил примерно на пятьдесят процентов, и сердце заколотилось.

– Кто знает. Сегодня утром нам подфартило, так что, возможно, вечером нам придется за это поплатиться.

– Не возражаешь, если я присяду?

– Можешь занимать хоть все крыльцо, – улыбнулась Тауни.

– Это очень великодушно с твоей стороны – предоставить мне столько места.

– Я буду рада поделиться, если ты мне понравишься.

Если он ей понравится? Да это еще мягко сказано. Он почти заставил ее поверить в любовь с первого взгляда.

– А если нет? – он поймал ее взгляд и, не отрываясь, смотрел ей в глаза.

Она могла легко распознать флирт, а между ними, бесспорно, пробежала искра. Ну почему, почему она не встретила его раньше?

Потому что тебе пришлось пережить трудные времена, которые закалили твой характер, и ты научилась ценить мужчину, который умеет зарабатывать себе на жизнь сам, а не транжирит деньги с кредитной карты своего папки. Ее мысли снова заполнил голос бабушки Энни.

– Если нет, то тебе не удастся переждать бурю у меня на крыльце, – сказала она.