– Ничего не произошло, – ответила я, даже не остановившись.

– Но ты такая бледная. Что случилось? Опять с Драганом поругались? Или тебя просто тошнит? – тарахтела она, идя следом за мной.

– Да ничего не случилось, – вспылила я не выдержав. – Оставьте меня в покое, ради бога!

С этими словами я захлопнула дверь перед самым ее носом, давая понять, что общаться ни с кем не буду. Подойдя к кровати, я просто рухнула на нее и заревела, поскольку потеряла отца во второй раз. Когда уже мое состояние было таким, что даже слезы не бежали из глаз, так я вымотала себя, то, обняв подушку, забылась крепким сном выбившегося из сил человека. Проснулась же уже тогда, когда за окном наступила темнота. Встав с кровати, я стянула с себя платье, приняла ванную, закуталась в халат и села у зеркала приводить себя в порядок. Кое-как заколов волосы, я переоделась и выдохнув, пытаясь уравновесить мысли, вышла из комнаты. В столовой услышала голоса и скривившись прошла на кухню, не желая с кем-либо пересекаться. Взяв у кухарки пирожок и чай, быстро поела и выскользнула через боковую дверь на улицу, желая подышать свежим воздухом, поскольку внутри дома казалось, что даже стены давят на меня. Укутавшись в шаль, я пошла бродить по аллее, задумчиво глядя на спокойную гладь темной воды пруда. Спустя четверть часа к дому подъехал экипаж Драгана. Один из охранников кивнул в мою сторону, и он направился ко мне.

– Почему ты не в доме? Холодно очень, – поцеловав меня нежно в лоб сказал Драган и протянул какую-то коробочку. – Держи, это тебе. Это нужно было подарить раньше, в день свадьбы, но поскольку произошло так стремительно все, я сделать этого не смог. Нужно было подгонять размер и почистить камни.

Открыв молча коробочку, я увидела в ней красивое кольцо с огромным камнем и колье из таких же прозрачных, как слеза, бриллиантов, только поменьше размером.

– Это принадлежало моей матери. Отец подарил его ей, когда она сказала, что беременна мной. Теперь оно твое, – Драган говорил так спокойно, что мне захотелось завыть, слушая его голос, поскольку я никак не могла понять, откуда в нем столько жестокости, ведь так-то я ее практически не наблюдала в нем никогда.

– А моей маме отец подарил тогда простую нитку самых дешевых жемчужных бус. Сколько я ее помнила, она никогда не снимала их. Всегда были у нее на шее. А потом сняла, наверное, когда под твоего отца легла. Он же не разрешил бы ей носить то, что напоминало бы ей о единственной любви, так ведь? Она сняла бусы, оставила меня в пансионе и по его требованию не навещала даже никогда, потом уничтожила твоего отца за то, что он сделал с ее мужем, ты в ответ превратил ее в вампира и как итог убил моего папу, хоть и обещал мне, что лично этого никогда не сделаешь, – я протянула драгоценности Драгану обратно, – ты когда собирался мне сказать, что отца моего больше нет и ты лично убрал его и весь его кровавый эскадрон?

Я говорила спокойно только по одной простой причине того, что выплакала все, что только могла, еще днем. С каждым сказанным мной словом Драган становился мрачнее тучи. Когда я задала вопрос, он нахмурившись посмотрел на меня, не обратив внимание на протянутую ему коробку.

– Я не хочу об этом говорить, – жестко произнес он.

– Не хочешь? – выдохнула я. – Ты не хочешь говорить? Да как ты так можешь? Я от посла вервольфов узнаю, что ты папу убрал, а ты мне…не хочешь говорить? Господи, да что же ты такое, Драган! – с ужасом окинула я взглядом мужа.

– Селена, ты многого не понимаешь. Позже я все тебе объясню. Но не сейчас, – его гипнотический взгляд словно убаюкивал меня, заставляя успокоиться.

– Нет, мне не надо позже! – не выдержав такого его спокойствия я заорала на него. – Говори все мне сейчас и немедленно! Как ты мог не сдержать слово, которое мне дал? Ты же обещал, что передашь его королю и тот решит судьбу папы. Ты же обещал, – выдохнув я обессиленно опустила руки.

– Все позже. Сейчас не могу об этом говорить. И не веди себя так, будь спокойнее, иначе навредишь ребенку, – строгий голос Драгана приобрел характерный стальной оттенок.

– Ребенку наврежу? – приподняла я брови. – Это ты вредишь мне, а через меня и ему. Вредишь своим бессердечием, жесткостью и безразличием к тем, чья судьба попадает под твою опеку. Ты непробивное существо. Чертов дьявол во плоти. Да если бы я знала, каким ты можешь быть, я бы лучше сдохла в темнице, чем под твое крыло запряталась. Ах, подожди. Какое крыло? У тебя же даже и крыльев нет! Поэтому ты такой и злой, как черт. Поэтому ты и убил моего отца. Поэтому ты и мне теперь подсознательно мстишь за свое уродство. Фэйри без крыльев. Ненавижу тебя…бескрылый урод.

Я бы, наверное, еще много чего наговорила ему, но в этот момент Драган поднял руку и отвесил мне пощечину, легкую, но мне и такой хватило с лихвой, чтобы испуганно замолчать, ухватившись за щеку рукой.

– Никогда не произноси этих слов. Ты не знаешь, что это такое, жить без крыльев, – с болью в голосе проговорил он и развернувшись направился в дом.

«Черт, что же я натворила», – пронеслось у меня в голове, поскольку несмотря ни на что, я просто не имела права говорить ему такие слова, ведь за то короткое время, которое была подле него, видела, чего ему стоило каждый день бороться с той болью, не только физической, но и душевной и как он вообще все это выдерживал всегда оставалось для меня загадкой. Еще немного постояв у пруда, я нехотя побрела в дом. Подойдя к кабинету Драгана хотела было войти к нему, но затем, в конечном итоге, развернулась и пошла в спальню, решив дать остыть и себе, и ему.

На следующий день Драган даже не появился за завтраком. Этого практически никогда не случалось в последнее время, поэтому Найвара враз зыркнула на меня недобрым взглядом, проговорив при этом:

– Мой бы муж уже выпорол бы меня за то, что довожу его до такого состояния, когда не хочется даже завтракать с семьей.

– Наверное вы ходили выпоротая каждый день, – съязвила я, поскольку пребывала в очень и очень плохом настроении.

Женщина враз вспыхнула, а Индиль едва смогла сдержать улыбку, поскольку ее Найвара тоже невесть как любила доставать своими упреками.

Все остальное время, отведенное для завтрака я угрюмо ковыряла вилкой в тарелке свой остывший омлет, даже не притронувшись к нему. Сказать, что я была обижена на Драгана, это было не сказать ровным счетом ничего. Да и обидой это даже назвать нельзя было. Я, скорее до боли не понимала, почему он поступал так или иначе, скрывая что-то от меня. Как тогда в той истории с полукровками, так и теперь, но только в этот раз он задел личное. Личное…задела и я его. Погладив щеку, я поморщилась, но скорее не от того, что вспомнила отвешенную ним мне пощечину, а от того, что мне было ужасно стыдно за те слова, сказанные мной в сердцах вчера вечером.

– Раэль, а ты не слышал, куда дядя так рано уехал? – спросила я у мальчика, который был таким вездесущим пронырой, что от него невозможно было скрыть практически ничего в этом доме.