— Ты только посмотри на меня! — игриво воскликнула она. — На мне превосходное платье, шляпа — одно загляденье, в руке — дорогой веер, на мне драгоценности — никто не сможет отличить меня от тех женщин, которые были в числе твоих гостей, когда я впервые увидела это место по пути в Венецию.

Доменико забавляла эта игра, но вдруг он посерьезнел.

— Знаешь, есть разница.

— В чем?

— Ты приехала к себе домой, а не в гости.

Внезапно смутившись, Мариэтта потупилась, и прошло несколько мгновений, прежде чем она посмотрела ему в глаза. У этого человека был особый дар, умение говорить впопад, а это очень важно для нее сегодня, когда она внезапно оказалась там, где в последний раз была много лет назад в тот самый день, который предшествовал смерти ее матери, и никакие новые впечатления и восторги были не в силах стереть это трагическое обстоятельство из ее памяти.

— Да, ты прав, — внезапно охрипшим голосом согласилась она, — я, действительно, дома, — и протянула ему руку.

Вилла, построенная в шестнадцатом столетии по проекту архитектора Палладио, удачно сочетала стремление следовать и форме, и принципу целесообразности — летом здесь создавалась прохлада. Мраморные полы, выкрашенные в белый цвет стены, роскошная лепнина, пропорциональность помещений — все это превращало не очень большое строение в поистине райский уголок. Большая часть резной мебели, в основном, относившейся к году постройки виллы, а также и та, что постепенно накапливалась в течение двух с лишним столетий, радовала глаз цветом своей обивки, прекрасно гармонируя с мягкими тонами, присущими реке и окружающему пейзажу, то же самое относилась и к пологам кроватей и гардинам на окнах.

Мариэтте понравился дом, а вскоре она по-настоящему полюбила его. В нем не осталось ничего, что напоминало бы ей о том, что до нее здесь хозяйничала другая. Вокруг и вправду было очень уютно и спокойно: античные статуи, возвышаясь на постаментах и в нишах вокруг дома, в усаженном цветами саду, придавали вилле особую вневременную красоту, создавая впечатление, что все эти раритеты времен Рима только и ждали, пока не пробьет их звездный час, и Палладио не задумает выстроить здесь виллу, где они снова могли бы подняться во всей красе и былом величии.

Лениво проходили дни. Доменико понемногу учил Мариэтту премудростям езды верхом, а когда им случалось получить приглашение отужинать у кого-нибудь из соседей на свежем воздухе, Мариэтта с восторгом привыкала к новому для нее средству передвижения — обычной карете. Словом, молодая чета развлекалась, устраивала пикники, летние балы, участвовала в поездках по реке и просто встречалась с самыми близкими друзьями Доменико, которые сразу же полюбили Мариэтту. Многих из них она знала довольно давно, еще с периода вечеров в Оспедале, а в резиденциях некоторых из них ей даже приходилось не единожды выступать. Иногда она даже пела в этих новых компаниях под собственный аккомпанемент на клавесине, и это неизменно становилось гвоздем программы любого вечера.

Гости у них бывали редко, разве что Антонио, проводивший лето на другой вилле Торризи, иногда наезжал к ним на несколько дней. Мариэтта пользовалась случаем, чтобы поближе узнать его, но на этот раз он приехал по одному не очень приятному поводу.

— Считаю своим долгом предупредить тебя, Доменико, — начал он, когда они втроем уселись с бокалами вина на террасе в один из теплых лунных вечеров. — Филиппо Челано нарушил границы владений Торризи. Я заметил это с виллы, но человек находился слишком далеко, чтобы можно было разобрать, кто именно. Вначале мне показалось, что это кто-то из моих визитеров, и я спустился вниз по лестнице, но потом разглядел, что это не кто иной, как он собственной персоной… Я был почти уверен, что за этим последует вызов на дуэль или еще что-нибудь в этом роде, но он развернул коня и ускакал прочь, едва завидев меня.

Услышав это, Мариэтта пришла в недоумение.

— А что здесь такого серьезного? Мне кажется, нет ничего уж слишком настораживающего. Вполне возможно, что он просто не имел представления о том, что находится во владениях Торризи до тех пор, пока не заметил тебя.

Антонио и Доменико переглянулись.

— Все не так просто, как тебе кажется, — стал объяснять Доменико. — Есть свидетельства тому, что кое-кто из Челано прямо-таки нарывается на конфликт. Все их летние виллы и другие владения находятся на значительном расстоянии отсюда. Челано намеренно появляются здесь, чтобы вызвать нас на поединок.

— А что, разве некому выступить против них, кроме тебя и Антонио? — продолжала недоумевать Мариэтта.

Доменико покачал головой.

— В любое время можно собрать здесь половину всех тех мужчин, которых ты видела на нашей свадьбе.

Мариэтта наклонилась к нему и положила руку на плечо. В ее глазах стояла озабоченность.

— Не доводи дело до конфликта, прошу тебя.

Он мрачно посмотрел на нее.

— До тех пор, пока среди представителей этого рода есть задиры, жаждущие крови, вендетта будет продолжаться и время от времени собирать свой страшный урожай.

Мариэтта поспешно убрала руку. Услышав это, она вполне понимала Доменико, которому вековая вражда стоила жизни его супруги, да и Антонио потерял в ней одного из своих родных братьев и нескольких двоюродных.

— Значит, в будущем нам ничего не остается, кроме как продолжать убивать и разрушать, как это было в прошлом? Почему не отбросить мечи перед лицом врага? Ведь никто не пойдет на то, чтобы нанести удар безоружному.

На лице Антонио появилась кривая ухмылка.

— Мне очень неприятно об этом говорить, но од-налрцд один из Челано, тот, который по обычаю их рода становится священником, пытался выступить в роли миротворца, но к великому позору нашего дома, был заколот одним из наших предков. Это произошло почти сто лет назад, но для Челано — будто случилось вчера. Они никогда не пощадят никого из нас.

Мариэтта вспомнила, как они с Эленой мечтали покончить с этим противостоянием, но то, что она слышала сейчас, не оставляло ей надежды.

— А когда можно ожидать, что они полезут в драку?

— Сейчас этого точно сказать нельзя. Может быть, через полгода, а может через год, или даже больше. Вулканы обычно долго спят, прежде чем начинается извержение.

— А Торризи тоже ведут себя аналогичным образом?

Антонио покачал головой.

— На этот раз перчатку бросили Челано… Не мучай себя, Мариэтта. Результатом этого может стать лишь дуэль между кем-нибудь из мужчин двух фамилий, только и всего, — принялся успокаивать ее Антонио.

Но успокоение не приходило. Наверняка, эта дуэль, если она состоится, будет происходить между двумя самыми влиятельными представителями двух родов, и прольется еще немало крови, прежде чем на какое-то время поутихнет вековая вражда. Она даже не позволяла себе думать о том, что это могут быть Доменико и Филиппо, но похоже, что дело шло к этому.