– Больше никто не располагает таким количеством подробностей. Впрочем, уже сегодня днем изрядное их количество будет в руках «Комптон корпорейшн». Хотя едва ли Комптоны сделают эту историю достоянием общественности.

Битти взглянула на часы.

– Мне пора. Фотограф приезжает одиннадцатичасовым поездом. Надо его встретить.

Мейси отодвинулась от стола.

– Вы сегодня в Лондон поедете?

Битти Драммонд подхватила сумку и вместе с Мейси направилась к дверям.

– Нет, я останусь на похороны Бьюлы. Они будут завтра.

– Завтра?

– Бьюла упокоится на церковном кладбище в Геронсдине. Отпевание в одиннадцать утра.

– Так это же событие! Похороны цыганки! То-то народу соберется! Хорошо, что я заикнулась про Лондон, иначе бы ничего не узнала.

– О нет, Битти Драммонд, кто-кто, а вы бы узнали. Ищейка вроде вас не пропустила бы такую новость.

* * *

Мейси вернулась в Челстоун. Она хотела навестить Мориса Бланша, а затем поговорить с Джеймсом Комптоном. Джеймс позвонил ее отцу и сообщил, что после обеда будет ждать Мейси дома, а потом у него назначено совещание с юристами относительно покупки земли. Им уже известно про пожар в особняке; они обсудят и предполагаемую стоимость поместья.

А все-таки крупицу информации Мейси скрыла от пронырливой Битти Драммонд – о чем и размышляла по дороге. Даже не то чтобы скрыла – скорее дала журналистке возможность самой делать выводы. Когда Битти заговорила об отцовстве Сандермира, Мейси не стала ее разубеждать. Формально Битти была права – отцом ребенка Анны действительно являлся Сандермир.

Мейси остановила машину возле «Коттеджа конюха», зная, что отец сейчас на работе. Прошла прямо в Дувр-хаус, к Морису Бланшу. Тот, едва увидев Мейси на дорожке в розарии, замахал из оранжереи. Экономка провела Мейси к хозяину. Нынче Морис глядел молодцом. Мейси этому обрадовалась и не преминула озвучить свои наблюдения.

– Должен признаться, что в прошлый раз я был занят важными делами – отсюда и усталый вид. Но теперь я снова бодр – в пределах возрастной нормы. Иногда, Мейси, человек вдруг останавливается посреди суеты и задумывается – особенно это свойственно мастодонтам вроде меня, – задумывается, стало быть, почему история никого ничему не учит. Ну, почти ничему. И почти никого.

Морис протянул Мейси руку, приглашая ее сесть рядом с собой, у окна, из которого открывался вид до самого горизонта, до той черты, где сочная зелень полей и перелесков сливалась с прозрачной синевой небесного свода.

– Ну, Мейси, рассказывай.

Во второй раз за день Мейси изложила события, приведшие к гибели семьи ван Маартен. К теме предстояло еще вернуться – Джеймс Комптон ждал отчета. От Мориса Мейси не стала ничего утаивать.

– Значит, Анна не встречалась с Альфредом Сандермиром?

– Нет. Версия Филлис – насчет того, что Анна была беременна от Альфреда, – показалась мне притянутой за уши. Наверняка это ей Анна внушила. – Мейси помолчала. – Я не знала Анну – но знала достаточно об Анне, чтобы усомниться. Едва ли девушка, влюбленная в Генри Сандермира, по всем свидетельствам прекрасного человека, могла отдаться Альфреду. Честно говоря, никаких доказательств у меня нет. Я просто уверена, и все.

– Так что же, по-твоему, произошло?

– Согласно документам, Генри приезжал в отпуск в начале июня шестнадцатого года. Ему очень нравилась Анна. Все говорят, что она была настоящей красавицей. Полагаю, девушка не устояла перед боевым офицером. Они проводили вместе куда больше времени, чем требуется на покупку пирога в пекарне. Анна забеременела, Генри уехал обратно на фронт, где почти сразу погиб от пули снайпера. – Мейси вздохнула. – Анна, понятно, запаниковала. Младший брат уже доставил семье немало хлопот из-за Сандермира. Возможно, Анна хотела избавить родителей от дополнительных проблем. Ее стали замечать в обществе Альфреда, который и раньше добивался ее благосклонности. Тот факт, что за Анной ухаживал Генри, только добавлял ей притягательности в глазах Альфреда.

– Несмотря на ее происхождение.

– Да, несмотря на происхождение. – Мейси выдержала паузу. – Анна сказала Альфреду, что ждет ребенка. Возможно, ожидала, что он сделает ей предложение. Подозреваю, она пообещала сообщить мистеру и миссис Сандермир, что носит дитя их покойного сына.

– И подписала себе смертный приговор, сама о том не подозревая.

– Альфред тогда едва ли знал, чем все обернется. Впрочем, вскоре он сообразил: отец может признать права ребенка на имя Сандермиров, и это признание отодвинет самого Альфреда в линии наследования. Всем было известно, как сильно Генри любил Анну; наверняка и от Сандермиров-старших не укрылось, сколько времени Генри и Анна проводили наедине во время отпуска.

Морис кивнул:

– Люди определенной категории склонны в таких обстоятельствах, как война, сквозь пальцы смотреть на увлечение сына неровней. Они полагают, что после войны социальная пропасть вновь разверзнется и все будут поставлены на свои места.

Мейси вспыхнула, закусила губу. Глаза наполнились слезами. Морис задел ее за живое.

– Да, пожалуй, так и было. – Мейси вытерла слезы. – Но Альфред вполне мог рассуждать следующим образом: родители скорбят по обожаемому Генри. Чего доброго, они закроют глаза на социальную пропасть и станут утешаться воспитанием внука и шлифовкой его прелестной юной матери, даром что сами бы ее в жены старшему сыну не выбрали. Или они могут усыновить ребенка Анны – это ведь тоже способ признать его статус. – Мейси помедлила, вспоминая, как Альфред Сандермир чуть не обесчестил Пейши. – Альфреду было необходимо остаться наследником. Особенно после того, как со сцены исчез всеми любимый старший брат, после того, как Альфред занял его место. Он не мог рисковать статусом.

– А когда «цеппелин» сбросил бомбу, Альфред, даже будучи пьяным, мигом просек, как выкрутиться из опасной ситуации, избавиться от возможного претендента на титул и деньги.

– Да. Потрясение даже самому затуманенному разуму дает новый прилив энергии.

– Очень интересное дело тебе попалось, Мейси. Ты, наверное, рада, что распутала его?

Мейси усмехнулась, тщательно обдумала ответ:

– Да, я рада, что все закончилось. По крайней мере, дело отвлекло меня после смерти и похорон Саймона. Теперь мне кажется, что он умер уже очень давно. Не умер даже, а как бы исчез в тумане. Вот как если бы мы были на море и он бы постепенно удалялся, удалялся…

– Все-таки время – странная категория, не правда ли? Теперь тебе хочется поскорее попасть в Лондон. Я угадал?

– Сначала нужно проводить в последний путь старую цыганку. Похороны завтра. Потом я вернусь домой.

Некоторое время они сидели в тишине, и тишина не была ни напряженной, ни враждебной. Оба радовались, что взаимопонимание восстановлено. Мейси хотелось спросить Мориса о работе – он ведь упомянул, что занимался важными делами, – но она слишком боялась нарушить хрупкий мир. Работа Мориса – его тайна; вмешательство чревато и может привести к серьезной размолвке, как уже было в прошлом году. Теперь, когда время и прощение снова их сблизили, молчание нарушил Морис: