— Я откровенно расскажу все, что знаю, либо, если желаете, можете вызвать Низама, чтобы он вытягивал из меня информацию вместе с кровью. Но это не остановит заговорщиков и не остановит насилие.

— Может, и нет. Однако, увидев твое тело, висящее у дворцовых ворот, последователи определенно призадумаются, стоит ли продолжать бесчинства, — проговорила императрица, желая увидеть реакцию собеседников.

К чести Люция, на его лице не дрогнул ни один мускул, и Нерисса даже почувствовала вспышку восхищения его самообладанием.

— Не совершайте ошибок шестилетней давности, когда, позволив врагам скрыться в тени, вы дали им возможность выждать и нарастить силы, чтобы нанести еще один удар.

— Ну и что ты предлагаешь?

— Я могу сказать имена только тех, с кем я встречался, но есть и другие, управляющие их действиями. Я вызову всех на встречу, и вы нас арестуете. Тогда ни у кого не останется шанса на побег.

— А ты рассчитываешь остаться здесь? Свободно расхаживать по дворцу? — Подобное предположение просто абсурдно. Тем не менее перспектива избавиться от заговорщиков одним ударом представлялась Нериссе заманчивой.

— Оставьте со мной одного из своих телохранителей, чтобы он присматривал за моими передвижениями. Другие незаметно последуют за ним и будут ждать сигнала.

— Какая твоя выгода во всем этом?

— Восстание обречено на провал. И вопрос состоит в том, сколько людей погибнет с обеих сторон, прежде чем вы триумфально его подавите. Я предпочитаю остановить убийства сейчас.

— Благородный мотив, но не в твоем характере. Ты забыл, что я знаю тебя с пеленок.

— Люди меняются.

Принц терпеливо ждал, пока Нерисса обдумает его предложение. Он не просил и не умолял, и правительницу поразила искренность его слов. Действительно, Люций изменился. Манеры, даже темп речи стали другими — возможно, знак того, что он провел много времени среди иностранцев. Если бы не черты лица, его было бы не узнать.

Испорченный принц, который воспитывался с ее сыновьями, ни за что бы не рискнул собственной шкурой ради спасения других, даже любимых. А этот мужчина, если ему можно верить на слово, готов жертвовать собой, чтобы спасти врагов. И поступив так, он приговорил к смерти друзей, поддерживавших его.

Благородное самопожертвование, даже акт абсолютного безрассудства, а может, и то и другое. В конце концов, мотивы не столь важны. Нерисса воспользуется ситуацией, как считает нужным, а когда от Люция больше не будет пользы, она предаст его правосудию, которое так долго откладывалось.

— Ты клянешься, что поступишь так, как сказал?

— Клянусь, сделаю все, что от меня зависит, чтобы собрать заговорщиков и предать их правосудию. Что касается меня самого, то я полагаюсь на твое милосердие.

Последние слова сопровождались ироничным взглядом в сторону брата Никоса, и в это мгновение императрица поняла: Люций прекрасно осознавал, что помилование, обещанное ему монахом, не более чем иллюзия. Если он действительно передаст императрице конспираторов, то ее сострадание может проявиться в виде безболезненной смерти вместо длительной агонии, диктуемой законом для предателей. Это максимум, на что он может надеяться, и все это понимали.

Правительница даже почувствовала по отношению к нему теплоту. Раньше она презирала молодого принца, но теперь, при других обстоятельствах, ей понравился мужчина, в которого он вырос и превратился.

— Согласна, — заявила Нерисса. Люций кивнул.

— Эту информацию я передаю как символ добрых намерений. Бенедикту, капитану городского патруля, доверять нельзя. Он один из внутреннего круга, поэтому убедитесь, что он не в курсе ваших планов.

Императрица надеялась, что не выказала потрясения. Неужели Бенедикт предатель? Видимо, его расследование не принесло доказательств заговора, потому что он сам уничтожил доказательства, прежде чем они попали в ее руки.

— Еще кто-нибудь, кого следовало бы остерегаться?

— Не доверяйте никому. Помните, я не знаю всех имен, а ведь у некоторых такая же светлая кожа и темные волосы, как и у вас. Для арестов выберите только тех стражников, в чьей преданности абсолютно уверены. Как только мятежники окажутся в их руках, можете допрашивать их, сколько вашей душе угодно.

— Мне не нужно читать лекции о том, как управлять собственной империей.

— Конечно, — ответил Люций, наклонив голову в знак уважения.

Немного времени ушло на обсуждение деталей, несколько предложений внес брат Никос, пока, наконец, они не договорились обо всем. У принца остались следующий день и ночь, чтобы довершить начатое. Утром стража Нериссы арестует его вне зависимости от того, сдержит он обещание или нет. Перспектива покончить с восстанием одним ударом очень заманчива, но она не позволит заговорщикам ускользнуть из рук на этот раз. Принц Люций однажды избежал правосудия, но сейчас правительница лично проследит, чтобы он расплатился за все преступления. Его смерть послужит уроком всем, кто не хочет подчиняться ее власти.

Как только императрица разберется с врагами, в Икарии не останется сомнений, кто управляет государством, и вряд ли кто-то рискнет бросить ей вызов в будущем.

Нерисса выбрала одного стражника в качестве эскорта Люция, хотя он не сомневался, что другие последовали за ними, дабы следить за резиденцией судьи, пока принц не выполнит обещаний. Джосан ехал в носилках наедине со своими мыслями, а охранник Фаррис шел рядом, следя за тем, чтобы никто не подошел слишком близко. Страхи, мучившие монаха последние недели, ушли, потому что теперь бояться было нечего. Раньше судьба казалась неопределенной. Но теперь тропа будущего лежит перед ним, а все дороги назад отрезаны. Джосан не знал, сердиться или чувствовать облегчение из-за того, что Люций таким образом распорядился их жизнью.

Оставленный один на один с сомнениями, Джосан никогда бы не решился приблизиться к Нериссе напрямую. Для этого нужна смелость, даже воля принца в конце сломилась, а ведь он зашел так далеко, как монах никогда не посмел бы. Поскольку выбора не было, Джосан собрал все силы, чтобы встретиться с императрицей и договориться о сделке, которую планировал Люций. Ни принц, ни ученый сами по себе никогда бы не нашли в себе сил закончить этот кошмар, а вместе им это удалось.

Время тайн прошло, поэтому вместо того, чтобы оставить носилки в ближайшем квартале, Джосан приказал направляться непосредственно в резиденцию Ренато. Когда они остановились, Фаррис отдернул занавески и протянул руку, чтобы помочь Джосану выйти. Ученый подождал, пока слуга расплатится с носильщиками и отпустит их. Пот, выступивший на лбу, не имел никакого отношения к жаркому послеполуденному солнцу. Стоявшая перед ним задача требовала полной сосредоточенности.

— Помни, ты должен мне подчиняться. Не делай ничего, что может вызвать их подозрение, — посоветовал Джосан.