– Мог, – согласилась я. – Но как же перчатки? Ты заметила, на Катьке во время ее исторического спуска с Лысой горы были красные, от ее лыжного костюма, а Вадим летел с горки в коммунальных белых.

– Бог мой, ну и что? – простонала Ирка. – Да на даче этих белых перчаток было, как на складе военного оркестра!

– Позавчера у Вадима тоже были перчатки в тон его лыжному костюму, голубые, спортивные, со специальной страховкой, чтобы не растерять: на одной перчатке короткая стальная цепочка, на другой крючок, они соединяются вместе, – сказала я. – Когда Вадим пошел помогать Анатолию с фейерверком, он снял эти свои щегольские перчатки, я видела, они смешно торчали у него из кармана куртки пальцами вверх, как хохолок синей птицы. А после фейерверка этих приметных перчаток у Тараскина уже не было, ни в кармане, ни на руках. Пощечину Катерине он залепил голой ладонью, потому и получилось так звонко. Кстати, хочешь знать, почему он ее ударил?

– Сначала закончи про перчатки, – хмурясь, попросила подруга.

– Ты слышала про парафиновый тест? – спросила я. – У каждого, кто стреляет из пистолета, на руках остаются следы пороха, это даже дети знают. Если стрелок был в перчатках, эти следы остаются на них. Глазом их может быть не видно, но экспертиза – тот самый парафиновый тест – выявляет следы пороха безошибочно.

Катька во время фейерверка под шумок вытащила у Вадима из кармана его приметные перчатки, а потом спалила их в мангале. Она знала, что стальной крючок и цепочка в огне не сгорят, и, если их найдут, это будет косвенная улика против Тараскина. Ведь подозрительно, что перчатки сгорели, правда? Менты могли подумать: хорошие новые перчатки спалили не случайно – значит, стрелок был именно в них! Точно так они и подумали, когда раскопали в остывшей золе цепочку.

– И что же тут свидетельствует против Катерины? – добросовестно подумав, спросила Ирка. – Сгоревшие перчатки, как ты сама сказала, уличают Тараскина!

– Против Катерины свидетельствует вот это! – закрывшись плечом от «Ауди» с сидящим в ней Лазарчуком, я достала из кармана два маленьких металлических колечка и показала их подруге. – Эти колечки тоже были в мангале. Знаешь, откуда они? С неприметных вязаных перчаток белого цвета. Ты правильно сказала: их тут полным-полно, и пользуются ими все без разбору. Катерина в субботу вечером, во время фейерверка, была в таких белых перчатках. Сама я, например, позавчера меняла мокрые перчатки раза три себе и столько же Масяне и запомнила, что на одной из коммунальных белых пар изнутри были нашиты маленькие металлические колечки.

– И что?

– А то, что именно эта пара перчаток пропала! Ее не было в той куче перчаток, которую сгребли со всей дачи наши опера, я проверяла! По-моему, совершенно очевидно, что белые перчатки с колечками тоже сгорели в мангале! То есть убийца спалил две пары перчаток. Свои собственные, на которых остались следы пороха, он сжег по необходимости, а голубые тараскинские – специально, чтобы перевести стрелки на Вадима! Маленькие колечки на внутреннем шве своих белых перчаток убийца просто не заметил.

– Пусть так, – вынужденно согласилась подруга. – Но почему этим убийцей обязательно должна быть именно Катька?

– А кто еще? У Катерины был «зуб» на Тима и папеньку, она умеет стрелять, она знала, где взять пистолет и патроны, она – женщина, что оправдывает выбор «дамского» напитка, и она до фейерверка была в белых перчатках.

Я перевела дыхание:

– Так сказать тебе, почему Вадим ударил Катерину?

Ирка задумчиво кивнула.

– Он узнал Тима и понял, к кому тот пришел. К Катьке, конечно же! Чтобы встретиться с Вадимом, Тиму не было необходимости тащиться в горы, они милым делом могли пересечься в городе. К чему им было так рисковать, встречаться на даче, где были люди, которые могли увидеть их вместе? Катерина, папочка Курихин, Дина – все они знали, что у Тараскина и Проценко не было никаких причин дружить, так что их встреча на даче обязательно вызвала бы подозрения. Глядишь, кто-нибудь разгадал бы их аферу с загсом!

– Ты думаешь, Тима позвала Катька?

Я кивнула:

– Ты же вернула ей конфискованный мобильник сразу после показательного примирения с так называемым молодым мужем. Думаю, первую брачную ночь Катерина провела нетрадиционно. Она занималась тем, что придумывала, как отомстить предателю Тиму и папочке, которого ошибочно считала автором свадебного спектакля.

– У нее были основания подозревать Андрея Петровича, ведь тот очень любил манипулировать другими людьми, не жалел даже близких! – заметила Ирка. – Достаточно вспомнить, как безобразно жестоко он поступил с матерью Катерины!

Я кивнула, соглашаясь, и продолжила:

– Под утро Катя позвонила бывшему возлюбленному на мобильник, назначила ему встречу на даче, и Тим примчался, надеясь продолжить близкие отношения с состоятельной дамой втайне от ее мужа. Беспринципный он был малый, этот Тимофей Проценко, за что и поплатился жизнью.

– Выходит, это Катерина вытащила сим-карту из телефона Тима? – проявила смекалку моя подруга.

– Она сделала это, скрывая, что ему звонила в субботу: ведь в памяти телефона остался номер входящего звонка.

– Минуточку! А ведь ее собственный мобильник тоже должен был зарегистрировать звонок на номер Тима! – встрепенулась Ирка. – Вот и улика!

Подруга окончательно перестала яростно отстаивать невиновность Катерины и перешла на позиции обвинения.

– Нет никаких улик! – Я развела руками и как бы между прочим уронила с обрыва два маленьких металлических колечка. – Помнишь, тем же вечером, после двойного убийства Курихина и Проценко, Катерина названивала всем нам по очереди, спрашивая, нет ли у кого-нибудь валерьянки? Она звонила тебе, Дине, Антону, Зинуле, мне, Коляну и даже Анатолию, который крайне мало похож на человека, идущего по жизни с запасом валерьянки в кармане! Я уверена, если бы у Масяни и кролика Точилки были сотовые телефоны, Катерина и им позвонила бы! При этом успокаивающие таблетки в доме были, чтобы найти их, достаточно было заглянуть в аптечку, местонахождение которой Катерина прекрасно знала.

– Да, это было очень глупо. Мы тогда подумали, что от нервного потрясения Катька слегка повредилась в уме, – вспомнила подруга.

– Это было совсем не глупо! – возразила я. – Катерина нарочно звонила со своего мобильника кому попало. Ей нужно было резко увеличить количество исходящих звонков, чтобы выдавить из памяти телефона тот субботний звонок Тиму.

– Если это ей удалось, то уже ничто не указывает на нее как на убийцу, – задумчиво молвила Ирка.

– Знаешь, я думаю, что Вадим сразу догадался, кто убийца! – сказала я. – В отличие от нас с тобой, он не купился на романтическую историю. Мысль о том, что Тим застрелил папу Курихина, мстя за свою поруганную любовь, Тараскину и в голову не приходила. Вадим прекрасно знал, что никакой страстной любви Тимофей Проценко к Катерине никогда не испытывал, стало быть, у него не было причины убивать Андрея Петровича и тем более стреляться самому.