Все закончилось. Женщина неподвижно сидела и смотрела сквозь лобовое стекло в ночь, а я сидел рядом в залитом кровью салоне, воздух в котором наполнился запахом меди. Все-таки я человек умственного, а не физического труда, поэтому я выбился из сил, загружая ее тело в багажник. Я протер тряпками кожаную обивку салона, приборную панель и ветровое стекло. Мне также пришлось снять куртку, потому что она вся была перемазана кровью. При тщательном осмотре, конечно, можно было обнаружить следы, и в машине все еще стоял медный запах крови. Я поехал к себе в Седлец и припарковался на заднем дворе. Розалия Горачкова, должно быть, уже спала, потому что свет во флигеле не горел. Убедившись, что меня никто не заметил, я оттащил тело женщины в переходную станцию, чтобы начать ее превращение в Темного призрака.

– В переходную станцию? – переспросил Виктор.

– Я оборудовал ее в подвале. Там я собрал все необходимые инструменты, чтобы превратить трехмерную физическую форму в многомерного Темного призрака. Там был большой, тяжелый стол, специальные осветительные приборы, чтобы я мог видеть, что я делаю, чаны, заполненные едким калием для утилизации плоти, ножи мясника и инструменты с бойни.

Виктор услышал легкий шум позади себя. Капитан Смолак, поднявшись со стула, протянул ему записку, а затем снова погрузился в тень. Виктор взял записку, прочитал ее и вздохнул.

– Доминик, – обратился он к пациенту, – вы надевали что-нибудь, чтобы защитить свою одежду?

– Конечно.

– Фартук?

– Да. И рукавицы до локтя.

– Фартук был сделан из кожи?

Доминик озадаченно взглянул на Виктора и отрицательно покачал головой.

– Нет, фартук и рукавицы у меня были из гальванизированной резины.

– Позвольте мне внести ясность, Доминик. Вы признались во всех совершенных вами убийствах, включая жертвы, о которых полиции не было известно, верно?

– Я протестую против слов «убийства» и «жертвы», но да, я взял на себя полную ответственность за все, что сделал. Почему ученому должно быть стыдно за свою работу?

– То есть вы не скрыли не единого убийства? Нет жертв, о которых мы не знаем?

– Нет. Я рассказал все.

– А что вы скажете об убийствах в Праге? Я имею в виду те, которые расследуются до сих пор. Вы знаете что-нибудь о них?

– О, вот о чем вы. Теперь понимаю, почему вы спросили о фартуке. Нет, дорогой доктор Косарек, я не Кожаный Фартук. Как я могу быть им, если я заперт здесь? Во всяком случае, Кожаный Фартук – обычный убийца. Я же был и остаюсь искателем истины, ученым.

– Вы работали один? – продолжал задавать вопросы Виктор. – Вы один потрошили в подвале тела ваших жертв?

– Моих объектов исследования, – поправил Доминик. – Нет, я был не один. Там, на станции, со мной был Велес. Он инструктировал меня, что и как я должен делать. Его сияющая тьма излучала столь яркий, слепящий свет, что мне иногда трудно было его разглядеть. В конце концов он понял это и переместился в дальний угол, откуда продолжал руководить мной.

С первым объектом, проституткой из Жижкова, дело шло не очень хорошо. Я совершил все возможные ошибки, воплощая в жизнь задуманное, в конце концов, я физик, а не анатом. Стояла чудовищная вонь, и я весь перепачкался. Но Велес указывал мне, что делать. Единственный раз, когда его терпение лопнуло, – а гнев Велеса вселяет ужас, – это когда я решил отделить плоть от кости, поместив отчлененные конечности в чаны с едким калийным раствором. Голос, прозвучавший в моей голове, приказал мне вынуть конечности – раствор разрушил бы сами кости. По словам Велеса, суть человека – его благородная сущность – сокрыта в костях, и кости должны остаться целыми. Я попросил у него прощения и вынул конечности из щелочи. Затем Велес рассказал мне о Moc Teutonicus[45], древнем немецком обычае, при котором вся плоть удаляется, а благородная суть кости остается. Он сказал мне, что это пример для меня, и только плоть должна утилизироваться в чанах со щелочью. Если какие-то частицы остаются, то их удалять нужно не щелочью, а кипячением костей в течение ночи в воде и вине. Я сделал так, как он мне велел. Процесс занял очень много времени, и Велес терпеливо стоял в углу. От него веяло могильной сыростью. Я спросил его о подземном царстве, и он рассказал мне, что это большой, темный и влажный лес, где ветви и корни тесно переплетены. Населяют этот лес бесплотные тени. Они – его слуги, души мертвых. Души тех, кто сильно грешил в жизни, привязаны к деревьям. Эти искривленные деревья гниют и кишат насекомыми, которые не дают покоя грешникам. Все грешники погружены в вечное безумие. По словам Велеса, лесу мертвых нет конца, но у этого леса есть сердце: место, где темнота обретает наивысшую силу. Именно там стоит трон Велеса. Там он выковывает своих собственных Темных призраков, чтобы они преследовали живых и напоминали им о конечности жизни.

Доминик Бартош замолчал. Виктор нахмурился. Описание подземного царства тревожило его. Он вспомнил, как в детстве чувствовал себя потерянным среди деревьев, ощущал, что среди них скрывается зло. Очнуться от тяжелых мыслей помогли звуки – позади него зашевелились полицейские.

– Что случилось с той женщиной из Жижкова? С ее телом? – спросил он.

– В конце концов я завершил работу. Ее скверная плоть лежала в чанах, медленно – медленнее, чем я предполагал, – превращаясь в густую пасту, а ее белый скелет в собранном состоянии лежал на столе трансформации. Велес Темнейший призвал призрака воскреснуть. Этот призыв взволновал и напугал меня. Могучий голос эхом завибрировал в моих висках, в своде моего черепа. Мои собственные кости откликались на эти звуки. Это было самое ужасное, но и самое прекрасное из того, что мне доводилось слышать. А потом… Потом я увидел момент преображения. Я почувствовал в воздухе заряд какой-то неведомой мне энергии. Нечто очень темное, куда темнее, чем обсидиан, поднялось над костями. Призрак явился! Всего лишь миг, долгожданный миг, он левитировал передо мной. В нем не осталось ничего от человека. Проститутка из Жижкова превратилась в маленькую, густо-черную искру интенсивной тьмы, похожую на миниатюрную темную звезду, залетевшую в тесный подвал. Увидев на мгновение эту сияющую тьму, я был вне себя от радости; при помощи Велеса я создал Темного призрака, который может путешествовать между измерениями. Это было невероятно!

– И вы решили продолжить свои эксперименты? – Да. Я возвращался к этому снова и снова. Мне нужно было продолжать. Я обследовал самое дно наших городов, чтобы находить пьяниц, шлюх или бродяг, которых никто не будет искать. Я отказался от своих сомнений в отношении детей и стал похищать их. Но опять-таки я выбирал кандидатуры только из определенных слоев общества, в основном это были цыгане или беспризорники. Сегодня многие одержимы «социальной гигиеной», они бы по заслугам оценили мои усилия. Пять, десять, потом двадцать… Я стал асом похищений и мастерски отбирал у кандидатов в посланники их физические жизни. Вскоре я мог разделать тело, как заправский мясник тушу. Чаны не знали отдыха, едва успевая растворять плоть. Весь подвал наполнился запахами, и я беспокоился, что они проникнут в дом. Не то чтобы в нем часто кто-то бывал, кроме бакалейщика, который не только привозил продукты, но и заходил на чашечку кофе, и милой хозяйки, прекрасной Розали Горачковой, которая раз в месяц приходила за арендной платой.