Могла ли я ему доверять? Хотела? Да, ещё как. Но могла ли? Неужели одна ошибка вот так запросто могла перечеркнуть всё, что было между нами? Один крохотный проступок – и годы дружбы, близости, практически единения душ, вылетят в помойку?

Юлиан стоял и продолжал смотреть на меня. Молча. Ожидая, что я отвечу. Я же молчала, лихорадочно перебирая в голове самые разные варианты. Хотелось кричать, плакать, бить его по груди кулаками, выплёскивая всю боль и обиду. И вместе с тем – я отчаянно нуждалась в его объятиях. Мне мучительно сильно хотелось прикоснуться к нему, убедиться, что он действительно был там, на моей кухне. Провести кончиками пальцев по его руке, подняться вверх, к локтю, затем к плечам, а после – по загривку и зарыться в эти вечно растрёпанные волосы.

Меня разрывало на части от самых противоречивых чувств. Так и не решив, какое из них сильнее, я просто развернулась – и с негромким:

- Я ухожу, - бросилась прочь из кухни.

Подальше от него. Того, кто так сильно будоражил моё сознание в последнее время.

Но, оказавшись уже в самом проходе, я вдруг застыла. Просто не могла переступить порог и выйти с кухни в коридор, потому что, казалось, что меня тут же вывернет наизнанку. Вскроет грудину, разворотит рёбра и всё равно втолкает обратно.

На кухню.

К нему.

Я обернулась, медленно, аккуратно, подняла глаза и беззвучно вздохнула, разглядывая его ссутуленные плечи.

«Аня, я скучаю», - прозвучали в голове его слова.

Я сделала крохотный шаг, коснулась пальцами гладкой поверхности стола, боясь потерять равновесие, не сводя при этом глаз с Юлика. Смотрела на его сгорбленную спину, на то, как он словно надломился – не снаружи, изнутри. Боялся. Я сказала, что ухожу, он подумал, что я это сделала и испугался…

Испугался, что я, наконец, поставила точку.

«Я не могу без тебя, правда. Неужели не веришь?» 

Ещё один шаг – я почти не дышала, очень кружилась голова от недостатка кислорода, но внутри просто не осталось места. Чтобы вдохнуть, мне нужно было выдохнуть, сделать последних три шага к нему и выдохнуть этот комок, прогнивший и сгнивший, комок из той боли, что копилась во мне все те дни после нашей глупой ссоры. С тех пор, как всё пошло под откос.

«Я постоянно думаю о тебе» 

Я сделала последний шаг, потом ещё один, выходя из-за его. Юлик вздрогнул, когда я коснулась пальцами его шеи и распахнул глаза, позволяя мне снова утонуть в их синеве.

- Аня?

У него хрипел голос, он смотрел так удивлённо и боязливо, неверяще, что у меня сжалось что-то в груди. Он не двигался, замерев в этой позе, облокотившись бёдрами о край стола и опустив руки вдоль тела. Он, казалось, совершенно не верил своим глазам и поэтому ни на сантиметр не сдвинулся, когда я прижалась к нему ближе, вплотную, грудью к груди, проехалась мягко вниз пальцами по его щеке к подбородку и аккуратно положила обе ладони на широкие плечи.

- Я очень устала.

Приподнявшись на носочки, я вытянула шею – так, что ещё не касалась губ Юлиана своими, но уже могла ощутить, как от его рваного выдоха мне обожгло край рта.

- Делать вид, что я без тебя справляюсь.

Я улыбнулась – грустно, закрыв глаза и проговаривая ему это в самые губы. Наконец, выдыхая, чтобы шумно вдохнуть и признаться в тишине и темноте кухни:

- Не справляюсь.

Я коснулась его тёплых губ, очень мягко, нерешительно, слабо. Я едва давила на них, лишь сильнее вцепляясь пальцами в плечи, чувствуя, как слабели мои колени.

Я касалась Юлика впервые за все те дни, и, кажется, это страшнее, чем было даже впервые, потому что он совершенно не двигался, заставляя на долю мгновения – безумную, страшную – поверить, что я ошибалась. Я сказала ему, что ухожу, и после сама же начала бояться.

У меня сердце трепыхалось в горле. Один раз, второй…

Юлиан перехватил руками меня за талию, аккуратно и медленно, проводя ладонью по спине, и прижал поближе. Почти заставляя пройти через кожу под рёбра.

И улыбнулся мне в губы.

О, Боже.

Ещё удар, третий…

Юлиан раскрыл мне рот, чуть давя на подбородок костяшками, а потом ещё шире, проползая языком по губам…

*****

Юлиан

Она не ушла. Несмотря на всё, что было, не бросила. Не оставила наедине со всеми этими чувствами, с которыми я пока не понимал, как быть. Для одного их слишком много, а ей они были не нужны. Так мне казалось. Но, вот она Аня – в моих объятиях, мои губы на её губах, и разве могло быть что-то лучше этого? Вот уж вряд ли.

Что делать, если внутри откуда-то взялась эта невыносимая-невыразимая нежность? Я не знал. Потому что никогда с таким не сталкивался. Всё, что было раньше – не в счёт. Они были другими. С ними было иначе. Не так…ярко, живо, по-настоящему.

Когда в лёгких закончился кислород, я прервал поцелуй, но не отстранился от неё. Обхватив ладонью её шею, я чуть наклонился и коснулся её лба своим. Дыша с ней одним воздухом, я словно пытался вернуться к реальности. Мне ведь ещё так много всего нужно было ей сказать.

Но слов отчаянно не хватало. Тёплое чувство металось в грудной клетке, свиваясь смерчем, устраивало небольшое локальное торнадо, перемалывая рёбра в пыль, и пытаясь вырваться наружу в каждом возможном проявлении.

Смехом.

Слезами.

Улыбками.

Взглядами.

Мурашками.

Прикосновениями.

Судорожными вздохами.

Дрожью на кончиках пальцев.

Со стороны это всё казалось беспричинным, нелогичным, необоснованным. Больше отдавало чем-то нервно-истеричным, наверное. Может, так и было. Может, я, наконец, дорвался. Ведь вот она – рядом, её можно касаться, на неё можно было смотреть, ей можно было наслаждаться.

Невозможно было объяснить это чувство — такое... такое огромное, необъятное, всеобъемлющее. Сложить всё хорошее, что есть в мире, и добавить ещё немного — вот оно и получится. И оно, вот такое огромное, было у меня в груди.

Меня РАЗРЫВАЛО.

Как я ещё жив то был, господи.

Господи, если определил ты на мою голову такую сумасшедшую нежность — значит, я как-то выдержать её должен, да? Должен справиться, совладать. Уместить её, нечеловеческую, в простом человеческом сердце.

Господи, КАК?!

— Ты в порядке? – негромко спросила Аня, не сводя с меня взгляда.

Моргнув, я сглотнул, пытаясь вернуться в реальность:

— Что? А... ну, да. А что?

— Ты иногда дышать забываешь... когда на меня смотришь, - добавила Данчук чуть смущённо.