которые не желают вести личные переговоры с Песчаниным. Лично не встречался, но поговаривают, что он способен едва ли не убедить в том, что белое это черное. Причем, ты будешь верить в это еще долгое время после этого разговора. Там о каких-то фантастических значениях Харизмы болтают. Так вот. Все это конечно замечательно, но есть еще и такое понятие как опыт, который как и половое бессилие приходит с годами, и никак иначе. А его-то у молодых и нет. Зато они убеждены в том, что мы уже отжившее прошлое.

— Значит, это копают под вас?

— Разумеется. Меня долгое время задвигали, и обходили молодые. А тут вдруг такой финт ушами. Я понимал, что источник оперативной информации до верха не дойдет. Затрется за ненадобностью. Обычное дело. Так уже случалось, и не раз. Но того кто непосредственно провернул операцию по захвату и выводу одаренного так просто уже не задвинешь. Обратили внимание, вспомнили. Подняли личное дело. А там, при всем желании противников, фиксируется все. И вот я уже непосредственно в департаменте, во главе отдела. У ребяток пригорело. Теперь стараются раскопать под ногтями грязь, дабы пошатнуть уверенность руководства в моей компетентности. Словом, все остается в силе. Делай дурное лицо, знать не знаешь, ведать не ведаешь. Если взболтнешь, глядишь еще и разглашение приплетут. А ты об этой истории должен забыть. Уяснил?

— Уяснил.

— И еще. Если опять нечто подобное, ко мне больше не приходи. Запомни телефон. Пять двенадцать двадцать пять. Адрес, Пушкинская пять, квартира три. Хорь Раиса Ивановна. Звонить в случае если припрет, и нет возможности прибыть лично. Представишься, скажешь, что у тебя срочное дело к Антону. Я ее сегодня же проинструктирую. Правда, не уверен, что в этом возникнет нужда. Но на всякий случай все же подстрахуемся. Запомнил?

— Запомнил.

— Куда тебя подбросить?

— Да я сам.

— Не переживай, я это не в долг, — усмехнулся Григорьев.

— Ну знаете ли, полковник подрабатывающий водителем у юнкера, это уже перебор.

— Не хочешь, как хочешь, — пожал он плечами. — Тут нормально?

— Вполне.

Полковник притер свой ВАЗ к тротуару, и попрощавшись Виктор вышел из салона. При этом твердо решив, что никуда он звонить, и уж тем более ходить не станет. Не хватало ему еще влезать в какие-то дрязги между молодым и старшим поколениями. А вообще, глупость же. По мнению Нестерова, Григорьев прав. Старики они и сами собой отойдут в сторону, а старшие, имеющие богатый жизненный опыт вполне могут им с ними поделиться.

Ну вот взять их с батей. Виктор однозначно стреляет лучше. Антипу о таких результатах только мечтать. И в бою Нестеров младший показал по чем фунт изюма, быстро и четко расстреляв пулеметный расчет. Но есть нюанс. То, что его не подстрелили, по сути везение. У оказавшихся под обстрелом японцев с одной стороны, не было времени, чтобы тщательно прицелиться. С другой, сказывался мандраж. Чего и близко не было у Виктора. Сегодня он таким храбрым уже не был бы, действовал бы куда осмотрительней, укрывался бы грамотней, и в то же время в результативности не сомневался.

Осмотрелся. По обыкновению извлек из кармана карту. Прикинул местоположение, и уверено зашагал по улице в сторону фотоателье, до которого оказалось рукой подать. Относительно конечно. Но за прошедшее время их столько гоняли, что подъем на Нагорную он практически не заметил.

И да. Теперь он предпочитал не ходить дворами. И причина не в том, что при мысли об этом, в груди пробежал холодок. После памятной драки в своих силах он был вполне уверен. Просто потасовки в его планы не входили. Хотя увидеть эту троицу все же хотелось. Чисто, чтобы убедиться в том, что он их не покалечил. А то мало ли, вдруг его сейчас полиция с собаками ищет. Впрочем, почти месяц прошел. Если бы искали, то уже давно заявились бы в училище.

Получив фотографии двинулся обратно на Светланскую, на автобусную остановку. Вновь сверился с картой города, сел на нужный маршрут и покатил по известному адресу.

К дому Аглаи он подошел уже в вечерних сумерках. Ее машина находилась на стоянке, с поднятым верхом и боковыми стеклами. Значит она дома! От этой мысли по телу разлилось тепло, и им невольно овладело возбуждение. Ну и на лице появилась глупая довольная улыбка. Дворник на пару секунд прекратил мести и глянул на появившегося во дворе новичка. Явно узнал, понимающе улыбнулся, и продолжил мести.

На третий этаж он буквально взлетел. Остановился перед нужной дверью, не в состоянии унять охватившее его волнение. Постоял несколько секунд, чтобы хотя бы выровнять дыхание. Бесполезно. Протянул руку и нажал на кнопку электрического звонка.

Едва отворилась дверь, как до слуха Нестерова донеслись приглушенные голоса. Нет, никто не пытался говорить тихо, просто беседу вели в гостиной. И судя по всему, там находился не один человек, а как минимум двое мужчин. А вот и женский смех. Не Аглаи. В этом он мог поручиться.

Под ложечкой тут же возник холодный комок. Он непроизвольно сжал челюсти заиграв желваками, и дернул уголком губ. Кровь ударила в голову, и лицо налилось краской. Сам не осознавая происходящее, он сжал кулаки и попытался пройти в квартиру.

Однако, открывшая дверь Стеша быстро сообразила, что дело пахнет керосином. Она стремительно выскользнула на площадку, прикрыв за собой дверь, и прижавшись к ней спиной.

— Здравствуйте Виктор Антипович, — поздоровалась она с ним, своим приятным бархатным голоском.

— Здравствуй Стеша, — вынуждено поздоровался он.

И тут же потянулся было к ручке, выглядывавшей из-за девушки в районе талии. Но вместо нее, его пальцы уперлись в живот улыбающейся девушки, прикрывшую содой начищенную витиеватую латунь.

— Покорнейше прошу прощения, но Аглая Николаевна сегодня не принимает.

— В сторону отойди, — боднув ее злым взглядом, потребовал он.

— Виктор Антипович, не надо. А то я буду кричать. В сей же миг прибежит наш дворник. Поднимется скандал, вас препроводят в полицейский участок. Ну, не стоит оно того.

Говорила она увещевающим тоном, а вот взгляд ее выражал твердость и решительность. Такая пойдет до конца. Очень уж в этот момент напомнила однокашника телка Игнатова, который вот с такой обреченной решимостью подступается к тому, что пугает его до дрожи.

Виктор скрежетнул зубами, и сбежал по лестнице. Он вовсе не испугался полиции. И даже не думал о том, что его могут отчислить. Его остановила Стеша. Осознание того, что она непременно будет ему препятствовать, а там может дойти и до рукоприкладства. Вот уж чего он делать не собирался, так