никакого интереса не представляют.

Д и н г е л ь д е й. Ну что вы, Михаэль!.. Когда я был студентом, мы говорили, что это… гм… так сказать, скобки, в которых…

М и х а э л ь. Предрассудок. С примесью пошлости.

Б у б а. Помогите мне, фрейлейн, внести коробки со жратвой.

Г е р т р у д а. Сейчас.

Б у б а. Бутылки уже все пустые. Но никто ничего не ел.

7

Т е  ж е, кроме  Б у б ы  и  Г е р т р у д ы.

Д и н г е л ь д е й. Оригинал этот Буба. Я предложил ему перейти работать ко мне… И знаете, что он мне ответил? «Я работаю, говорит, только на порядочных людей». Как вам это нравится, господа?

С е р г и у с. Уже восемь часов, а, кроме нас, никого нет. Как вам это нравится, господа?

8

Т е  ж е, Р у д о л ь ф  и  С а б и н а.

Д и н г е л ь д е й. Внимание! Нашу песню! Три, четыре! (Песня)

Нашим дорогим хозяевам — ура!

М и х а э л ь. Ура!

С е р г и у с. Ура!

С а б и н а. Браво, Сергиус! С таким роскошным голосом вы не пропадете. Даже если вдруг обанкротитесь.

С е р г и у с. Весьма признателен, милая фрейлейн. Очаровательны, как всегда.

Т о н и. Не сердитесь на нее, Сергиус. Вас это не должно удивлять… Добрый вечер, доктор… Дорогой Михаэль…

Д и н г е л ь д е й. Сударыня… Милая барышня… Дорогой Шнайдер.

Р у д о л ь ф. Констатирую, что прогулка удалась вам на славу.

М и х а э л ь. Если вы намекаете на некие бутылки…

Д и н г е л ь д е й. Но я все же заранее радуюсь славному ужину.

Т о н и. Я же давала Бубе с собой еду…

Д и н г е л ь д е й. Когда собираются мужчины, они всегда пьют, милостивая государыня. Еда — это особая фамильная традиция, которой мы сейчас самым старательным образом отдадим должное.

С а б и н а. У Сергиуса даже цвет лица появился.

С е р г и у с. Я рад, что это привлекло ваше внимание.

С а б и н а. Попросите Михаэля, пусть он вам порекомендует какой-нибудь хороший крем. Чтобы кожа не облезла.

С е р г и у с. Ваша забота о моей скромной особе делает меня счастливым.

С а б и н а. Не ухмыляйтесь так, Михаэль. Насчет вас мне пока еще ничего не пришло в голову. А то и вам было бы не до смеха.

Д и н г е л ь д е й. А насчет меня?

С а б и н а. Вас я оставляю маме.

Д и н г е л ь д е й. Прелестно.

Т о н и. Не поддерживайте ее в этих дерзостях, доктор. Ты сегодня невыносима, Сабина.

Р у д о л ь ф. Пора к столу, господа. А то доктор Дингельдей может скончаться от истощения.

Д и н г е л ь д е й. Ну, дело обстоит еще не так плохо. Я охотно подожду, пока соберутся все остальные.

С е р г и у с. Но уже девятый час.

Т о н и. Тогда, может быть, нам действительно начать? На вознесение не обязательно так строго соблюдать этикет.

Д и н г е л ь д е й. Совершенно согласен.

С а б и н а. Вы опять ухмыляетесь, Михаэль? Рано радуетесь. Вам придется сидеть рядом со мной.

Т о н и. Не обращайте на нее внимания. Прошу к столу, господа.

Д и н г е л ь д е й. Ваш шофер, Шнайдер, бедовый парень. Я хотел переманить его, но он сказал, что я недостаточно для него порядочный.

С а б и н а. Он же из Шпандау[5]. А это самые берлинские берлинцы. С ним лучше не связывайтесь.

М и х а э л ь. А вы где выросли?

Т о н и. Выросла — нечего сказать.

С а б и н а. Я жила за Восточным вокзалом.

Д и н г е л ь д е й. За Силезским вокзалом, вы хотели сказать, милая девушка.

С а б и н а. Повторите еще раз, почему Буба не захотел ездить с вами?

Р у д о л ь ф. Тебе действительно пора прикрыть рот, Сабина.

С а б и н а. Папа…

Д и н г е л ь д е й. Ха-ха… Прелестный клювик, вы хотели сказать.

М и х а э л ь. Вы совершенно правы, Сабина.

С е р г и у с. Не бросайтесь так сразу в атаку, дружок.

Т о н и. Благослови, господи, пищу нашу.

В с е. Благослови, господи, пищу нашу.

С а б и н а. Как в церкви.

Т о н и. Кушайте, доктор, кушайте. И вы, Сергиус… Пожалуйста, Михаэль…

С а б и н а. По-моему, вкусно. Почему никто не ест?

Т о н и. Да, почему мы не едим? Доктор, у вас нет аппетита?

Д и н г е л ь д е й. Э-э… Это довольно странно, не правда ли?

М и х а э л ь. Может, у нас часы испортились?

Д и н г е л ь д е й. Ага, звонят… Значит, еще кто-то пришел.

Т о н и. Я выйду. Сиди, Рудольф.

9

Т е  ж е, без  Т о н и.

С а б и н а. Меня удивляет, зачем вам еще кто-то? Мы и без того плохо понимаем друг друга. Что же будет, если придут другие?

Д и н г е л ь д е й. Я не хочу вас обидеть, моя маленькая фрейлейн, но до сих пор здесь, собственно, не было никого, кого бы я плохо понимал. Пока никого.

С а б и н а. Если не возражаете, мой великий доктор, я приму эти слова как очень милый комплимент.

10

Т е  ж е  и  Т о н и.

Т о н и. Сабина, поди сюда.

Д и н г е л ь д е й. Так таинственно?

Т о н и. Не обращайте внимания, господа. И мужа моего вам придется отпустить на минуточку.

Р у д о л ь ф. Садись за стол, Тони. Это, наверно, опять кто-то сунул газету в почтовый ящик.

Т о н и. Не понимаю, что ты имеешь в виду.

Р у д о л ь ф. Иди, сядь с нами… Это очень простая история. Сегодня утром я раскрыл газету и узнал, что я своего рода филантроп или ангел мира. Вы, видимо, слышали о шести парнях, арестованных нашей полицией? Думаю, тут дело связано с приглашениями на берлинский слет молодежи в троицын день. Так вот, в газете говорится, что среди выступивших с протестом против их ареста есть и мое имя. Я же до сегодняшнего утра абсолютно ничего не знал об этом. А моя дорогая супруга и вы, господа, ничего не знали, и до сего момента. Никто ничего не знал, пока какой-то незнакомец не сунул в почтовый ящик газету, где красным карандашом обведено соответствующее место и вдобавок приписано несколько нелюбезных слов. В качестве комментария. Вот так. Ну-с, что вы на это скажете?

Д и н г е л ь д е й. Вы хотите сказать, что вы выступили с протестом? С общественным протестом?

С а б и н а. Это я подписалась. Мой отец к этому никакого отношения не имеет.

Р у д о л ь ф. Да, но о чем Сабинхен не подозревает, так это о том, что сборщик подписей, наверно, опьянел от удачи. И действительно: подпись из такого… гм… не совсем неизвестного дома кое-чего стоит. Наша Сабинхен не представляет, как этот человек носится теперь по всему городу, показывает ее подпись и, конечно, побуждает этим других присоединиться к протесту. А газеты, разумеется, подхватили. Соседи. Друзья. И вот уже знает весь город. А здесь, за столом, несколько стульев пустуют. И виною этому одна только подпись. Безобидная, маленькая подпись.

Д и н г е л ь д е й. Ничего себе! И вы рассказываете об этом так спокойно?

С а б и н а. А что тут особенного? Там, у себя, мы это делали каждую неделю. Я давно уже забыла о том, что подписалась.

Р у д о л ь ф. Как ты относишься к своей или, лучше сказать, к нашей подписи, Сабина?

С а б и н а. Что значит «относишься»? Я подписала, и все.

Т о н и. «Подписала, и все»!

Р у д о л ь ф. Ты меня разочаровываешь, Сабина. Теперь увиливаешь ты. Подпись — это нечто обязывающее, дело чести, твое поручительство. Я, как деловой человек, верю в символическую силу подписи. Во все, что это за собой влечет. За моей подписью стою я. Со всеми своими потрохами. Не знаю, как мне к тебе