Действительно, административные, репресивные и агентурные методы форсированного «воссоединения» РПЦ и УГКЦ создавали предпосылки для дальнейших конфликтов, скрытого протеста и неискренности в отношении верующих Западной Украины к власти. О характере самой процедуры объединения церквей на Львовском соборе марта 1946 г. убедительно говорит тот факт, что двое из троих членов Инициативной группы[377], до 70 % делегатов-священников и 77 % присутствующих мирян предварительно в экстренном порядке были включены в агентурно-осведомительный аппарат НКГБ.

Привыкшая «решать вопросы» религиозной жизни жесткими методами, власть вряд ли могла действовать иначе, а тесно связанное с УГКЦ бескомпромиссное вооруженное движение ОУН и УПА, международная обстановка стремительно разворачивающейся «холодной войны» (при стратегическом значении Западной Украины как моста в Восточную Европу и на Балканы) практически сводили на нет возможность эволюционных сценариев.

К тому же НКГБ было известно, что еще в ноябре 1943 г. митрополит Андрей Шептицкий собрал «архиепархиальный собор», где призвал греко-католический клир употребить свое влияние с целью объединения всех антикоммунистических сил в единый национальный блок для противостояния наступающей Красной армии и борьбы с советской властью. Позднее, на допросах в 1945 г. митрополит И. Слепой и епископ Н. Чарнецкий назвали не менее 25 священников, ушедших в УПА и вооруженное подполье. Сообщили, что Уневский монастырь ордена Студитов имеет постоянные связи в повстанцами, содержит нелегальный госпиталь, а сам И. Слепой в конце 1944 г. организовал подпольную школу диаконов для служения в повстанческих рядах (при этом сам же Н. Чарнецкий признавал, что «украинское националистическое движение переросло в последнее время в дикий национализм», признавая в этом и вину проповедей со стороны УГКЦ).

В основе же проблемы лежал грубый слом традиционной конфессии как несущей конструкции цивилизационной специфики земель на запад от Збруча. О ней емко сказал председатель Инициативной группы по подготовке объединения церквей Гавриил Костельник, посетивший в конце 1944 г. Москву. 26 декабря 1944 г. эта делегация греко-католиков во главе с братом А. Шептицкого – архимандритом Климентием[378] встретилась в здании НКГБ на Лубянке с председателем Совета по делам религиозных культов при СНК СССР Садовским и руководителями профильных подразделений спецслужбы[379].

При этом под легендой «армейских генералов-политработников» с гостями-униатами встретились начальник контрразведки НКГБ СССР генерал-лейтенант Петр Федотов («Иванов»), начальник Главка по борьбе с бандитизмом НКВД СССР генерал-лейтенант Александр Леонтьев («Лебедев») и прекрасный знаток проблем Галичины и украинского националистического движения, шеф 4-го Управления НКГБ (зафронтовая разведывательно-диверсионная работа) генерал-лейтенант Павел Судоплатов («Сергеев»)[380].

Г. Костельник, используя заготовленные тезисы, взялся от имени «передовых кругов украинской интеллигенции западных областей» ознакомить высокопоставленных визави с ситуацией в регионе: «Народ Западной Украины встретил вторичный приход советской власти без энтузиазма… Галичане в течение долгих веков находились под воздействием западной культуры, по своему укладу и политическому мировоззрению значительно отличаются от украинцев восточных областей. Отсюда понятны и их предубеждения относительно советской власти, а также сила бандеровского движения». В регион прибывают для советизации «неопытные люди, не умеющие строить свои отношения с местным населением». Население Западной Украине имеет неверное представление о жизни в СССР, а местная интеллигенция долго ориентировалась на Германию, связывая с ней надежды на восстановление Украинского государства. Жители края «болезненно переживают» передачу Польше Холмщины, хотят видеть в составе Украины и Закарпатье, – добавили другие члены делегации, пообещав, что «греко-католическая церковь будет вести борьбу с УПА путем разъяснения и проповеди», «переговоров о ликвидации бандитских формирований»[381].

Впрочем, обещания «урезонить» антисоветских повстанцев вскоре оказались дезавуированными самой верхушкой УГКЦ, о чем, в частности, шла речь в обзоре НКГБ УССР от 18 декабря 1945 г., составленном по показаниям арестованных иерархов этой конфессии. Интересно, однако, что в доверительной беседе с опытным разведчиком-нелегалом, агентом «82» (уроженцем Галичины и крупным чиновником Совнаркома УССР, которого весьма уважал, считая действующим участником подпольного националистического движения, и покойный А. Шептицкий), Г. Костельник заметил, что русские относились к ним без вражды. Подходя реалистично, заметил пресвитер, «украинцы только в рамках Советского Союза могут развить свою государственность», а из галицкой молодежи получились бы «неплохие большевики», знай они советскую действительность не понаслышке[382].

Что же касается последствий поездки в Москву, то 16 января 1945 г. И. Слепой созвал в митрополичью резиденцию членов капитулы, священников Львова, Г. Костельника и выступил с докладом о результатах встреч в столице СССР. Признание митрополита о том, что им предложено властями оказать «миротворческое» воздействие на УПА было встречено присутствующими неодобрительно, клир высказывал симпатии к «лесной армии». В начале же февраля И. Слепой на узкой встрече с епископами и архимандритом К. Шептицким высказался в пользу затягивания консультаций с повстанческими командирами, поскольку весной, по его сведениям, начнется мощное контрнаступление немцев, поддержанное восстанием УПА в тылу советских войск[383].