– Матвеич, ты, часом, этажом не ошибся?

Забытое детское имя ударило прямо в сердце. Матвеич… Так звали его друзья. Очень давно. Когда они у него еще были.

Тут же класс завозился, послышались смешки и выкрики:

– Добровольский, у тебя навигатор сломался? Ты заблудился? Или тебя к нам в группу за подвиги перевели?

– Да нет, это его Ватрушкин проклял, за розыгрыш. Матвеич вирус невезения подцепил, теперь все будет забывать и путать.

– Ватрушкин, друг, расколдуй его! Он нам сегодня на финале нужен!

Класс весело загоготал.

Матвей с облегчением перевел дух. Он попал туда, куда надо – во вторую группу. Добровольских здесь не было. Зато был Ватрушкин. Двойная удача!

– Тебя Ольга Павловна прислала? – спросила англичанка. – Журнал нужен? Он в учительской, я его не брала.

– Нет, – замотал он головой, – не журнал. Ватрушкина к завучу вызывают. Меня попросили передать.

– К завучу? Что опять такое?

– Не знаю. Сказали, срочно.

– Ни дня без приключений, – вздохнула англичанка. – Иди, Ватрушкин.

Веня смотрел на Матвея исподлобья и не двигался с места. Не узнаёт, внезапно понял Матвей. Думает, что это Добровольский номер два и что он снова его разыгрывает. Но он же должен был запомнить, в чем сидел перед ним Матвей сегодня утром. Хотя, если разобраться, не так уж и отличается их с двойником одежда. На обоих почти одинаковые джинсы и кроссовки. А то, что джемпер не серый, а темно-синий, не так заметно. Особенно для рассеянного Ватрушкина. Куртку же Матвей оставил в раздевалке, чтобы не привлекать к себе внимание. Учителя не любили, когда ученики ходили по школьным этажам в верхней одежде.

– Чего сидишь? Идем, – позвал его Матвей. – Зоя Валентиновна ждет.

И заговорщицки подмигнул ему. Веня захлопал глазами. Матвей подмигнул еще раз и показал взглядом на дверь. Лицо Ватрушкина просветлело. Вроде бы узнал.

– Идите уже скорее, не задерживайте нас, – нетерпеливо сказала англичанка. – Лиза, продолжай.

Мамаева, запинаясь, забубнила английский текст, а Веня поднялся из-за парты и вместе с Матвеем вышел в коридор.

– Слышь, Ватрушкин, тут такое дело, – вполголоса сказал Матвей, увлекая его подальше от кабинета. – Возьми этот ключ и подбрось в сумку моей сестры. Ну, то есть его сестры. Только незаметно. Как-нибудь выбери момент, на перемене или на литре. Сделаешь?

– Ладно… А это правда ты? – Веня взял ключ и положил себе в карман.

– Да я, я, кто же еще? Тузик, Фишка, Лана, метеоры – какие еще пароли тебе назвать?

– Да всё, сам вижу… Фу-ты, просто невероятно! Вы… как один человек!

– И ты мне говоришь о невероятном? Это вообще-то твоя теория. А мы с ним и в самом деле один человек. Давай выйдем на лестницу, там безопаснее разговаривать.

Не успели они спуститься на несколько ступенек, как увидели стоящую внизу, на лестничной клетке Зою Валентиновну с телефоном в руках.

Они, не сговариваясь, резко развернулись на сто восемьдесят градусов, но тотчас же их настиг гневный окрик:

– Стоять!

Матвей и Веня застыли на месте.

– Я перезвоню, – сказала Зоя Валентиновна в трубку и нажала отбой. – Так, я не поняла! Что такое происходит? Не успела я одного вернуть на урок, как он тут же с него сбегает, да еще второго с собой прихватывает!

– Ничего мы не сбегаем. Мы… мы в туалет идем, – брякнул Матвей первое, что пришло в голову.

– Да? А что, по одному в туалет ходить скучно? Или страшно? – завуч приняла свою любимую устрашающую позу: руки скрещены на груди, брови грозно нахмурены, в глазах молнии.

– Нет… Вы не поняли, – принялся выкручиваться Матвей. – Мы не в туалет… Ну, то есть в туалет, конечно, но… Вот ему плохо.

Он пихнул Ватрушкина локтем в бок. К его облегчению, тот не стал удивляться, непонимающе хлопать глазами, а сразу подхватил идею, будто бы они давно работали в паре и отлично понимали друг друга. Прижав руки к животу в районе солнечного сплетения, Ватрушкин согнулся и легонько застонал.

– Вон, видите, как живот болит, – прокомментировал Матвей. – Что, сильно? Тошнит?

Веня прижал руки ко рту и закивал. На лице завуча не дрогнул ни один мускул. Она скептически взирала на мучения покрасневшего от усердия Ватрушкина и, кажется, не слишком верила разыгрывающейся перед ее глазами душераздирающей сцене.

– Ему в туалет надо поскорее, а то… неприятность случится, – нетерпеливо сказал Матвей. – Можно мы пойдем? Ну вы же видите: тошнит его!

– Ладно, ты беги, страдалец, – разрешила Зоя Валентиновна, – а то вдруг и правда не добежишь. А ты, дружок, останься.

Она поймала рванувшегося было Матвея за рукав.

– Почему? – взвился тот. – Меня отпустили! Его надо проводить!

– Я провожу, – успокоила его завуч, – до медкабинета. Иди, Баранкин, чего ждешь? Сейчас я за тобой спущусь. К врачу пойдем, к Эмме Александровне.

Веня беспомощно взглянул на Матвея и, не отнимая рук ото рта, побежал вниз, на третий этаж.

– Зачем к врачу? – насторожился Матвей. – Ему сейчас станет лучше. После туалета.

– А если не станет? Может, это вообще массовое отравление? Второй случай за сегодня, и именно в седьмом классе.

– Второй? А кто еще?

– Ваш одноклассник, те же симптомы: боль в животе, тошнота, рвота… Козлов, кажется.

– А, Баранов, – сообразил Матвей, вспомнив утренний разговор с Зотиковой. – Зоя Валентиновна, сегодня же суббота, врача нет.

– Сегодня все есть, и врач, и медсестра. У вас спортивное мероприятие, они обязаны быть. Так что, Добронравов, ты иди обратно на урок, а я тут сама разберусь, – сказала Зоя Валентиновна.

– Добровольский, – поправил Матвей. Он хотел поспорить еще, но передумал. В принципе, дело сделано, ключ он передал. Ничего страшного с Ватрушкиным не произойдет, полежит немного на кушетке у врача. В худшем случае ему дадут таблетку, которую у него хватит ума не проглатывать. Хотя, ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов, когда речь идет о Ватрушкине.

– А куда это ты? – удивилась завуч, когда Матвей направился вниз. – Я же тебе велела идти на урок.

– Так я туда и иду.

– Четыреста первый кабинет наверху.

– А мне… в двести шестой. Я, оказывается, в другой группе, у Ольги Павловны. Я перепутал.

– Как это перепутал? Как можно перепутать кабинеты? Что ты мне голову морочишь?

– Я не морочу, Зоя Валентиновна. Меня недавно перевели в другую группу, а я еще не привык. И по привычке пошел в старую, на четвертый этаж.

– Ладно, иди. Будем считать, что я тебе поверила. Но я через пять минут загляну в двести шестой, – пригрозила завуч. – И если тебя там не окажется, ты очень пожалеешь!