– Окажусь! – искренне заверил ее Матвей. – Вот увидите! Считайте, что я уже там.

И поскакал вниз, перепрыгивая через две ступеньки. А что? Он и не соврал вовсе. Добровольский действительно там. Пусть завуч заглядывает сколько хочет, хоть через пять минут, хоть прямо сейчас. Добровольского она точно увидит. Лишь бы только не вздумала его о чем-нибудь спросить.

Матвей досадливо поморщился. Да уж, честно говоря, конспиратор из него никакой. Наследил сегодня, будь здоров! Столько народу его видели: Зотикова, географ, завуч… и вся вторая английская группа. Не только видели, но и общались с ним. Двойнику еще долго придется удивляться.

Он спустился в подвал и провел остаток урока в спорах с гардеробщицей, которая никак не хотела отдавать ему куртку до звонка. Матвей уже успел десять раз пожалеть, что связался с раздевалкой и с ее несговорчивой охранницей. Но он как-то не рассчитывал, что она окажется здесь посреди урока. Ее и на перемене-то не всегда можно было застать.

– Привет! – раздалось за его спиной, когда он наконец пробился внутрь и сдернул куртку с вешалки. Матвей обернулся. Перед ним стояла невысокая худенькая девчонка, вроде бы из параллельного класса. Из «А»? Или из «В»? Светлые волосы с рыжинкой, нос в веснушках. Как же ее фамилия? То ли Кузина, то ли Кузькина… Или даже Кузякина. А имя вообще нереально вспомнить. Он и со своими одноклассниками практически не общался, что уж говорить про другие классы!

Матвей, еще не остывший от перепалки с гардеробщицей, молча натягивал куртку и пытался изобразить приветливый взгляд. А этой еще чего надо от него? Что это она вся такая счастливая и сияет будто солнечный зайчик?

– Ты что, домой? Урок отменили? Везет, перекусишь перед спартакиадой. А я вот не смогу, у нас английский еще, – радостно заговорила Кузина или Кузякина. – Я за шоколадкой прибежала. Утром не успела позавтракать, а сейчас есть так захотелось, просто ужас!

Ага, все понятно, это подружка Милославы. Кто еще может так по-свойски общаться?

– А в столовку почему не пошла? – спросил Матвей, потому что это было логично – пойти в столовую, если забыла утром позавтракать. Но девчонка почему-то слегка обиделась на его слова.

– Ты что? Я же не питаюсь в столовой!

Наверное, это был очевидный факт ее биографии, и двойнику он был хорошо известен. Матвей на всякий случай кивнул.

– Мы с мамой торт пекли допоздна, а утром проспали, я еле на первый урок успела, представляешь? У родителей выходной, одна я сегодня – рабочий человек, – снова весело заговорила Кузина-Кузякина, выуживая из кармана красной куртки большой шоколадный батончик. – Вот, захватила с собой из дома, чтобы с голоду не умереть.

– Круто, – отозвался Матвей, совершенно не представляя, что ему делать с этой невероятно ценной информацией.

– Но зато торт получился – просто глаз не оторвать! Я сама украшала, – похвасталась Кузина.

– Супер! – сказал Матвей, надеясь, что отреагировал правильно. Как еще можно реагировать, когда совсем незнакомая девчонка зачем-то рассказывает тебе про свои кулинарные свершения?

– Вечером узнаем, супер или нет, – засмеялась та, и от этого у нее забавно сморщился нос. – Может, он и не съедобный? Может, на него лучше издалека смотреть?

– Ну… – Матвей запнулся, соображая, что можно на это ответить. – Расскажешь потом…

– В смысле? – Она наморщила лоб. – Что значит – расскажешь?

– Ну… в смысле… вкусный или нет.

– А ты что, сам не попробуешь?

– Я?! – изумился Матвей.

С ее лица мгновенно слетела улыбка, губы обиженно сжались, светлые брови скорбно сошлись на переносице. Даже яркие веснушки, и те поблекли.

– Ты что, не придешь на мой день рождения? – дрожащим голосом выговорила она. – Почему? Что случилось?

– Да нет… Почему не приду? Приду, – спохватился Матвей. Оказывается, близнецы собрались на день рождения. А он чуть все не испортил. Ну и разговорчик – будто по минному полю идешь. Шагнешь чуть в сторону – считай, подорвался. От напряжения у него даже виски заломило.

– Придешь? – взгляд Кузиной вновь посветлел, и на носу опять проступили смешные веснушки. – Точно?

– Конечно. Мы обязательно придем.

– Кто мы?

– Мы. С сестрой.

– С сестрой?

– Ну да… С моей сестрой. С Милославой, – на всякий случай уточнил Матвей. Кузина-Кузякина ошеломленно посмотрела на него:

– При чем тут твоя сестра? Я тебя приглашала, а не ее. Ты еще скажи, что она завтра с нами в кино пойдет.

– А… – только и смог выговорить Матвей. Он решительно ничего не понимал.

– Как-то ты сегодня туго соображаешь. Тоже не выспался? Ладно, я побежала. До вечера! В семь часов, не забудь! Хотя еще на стадионе увидимся. На, подкрепись.

Кузина разломила батончик и сунула Матвею в руку. Потом выбежала из раздевалки и исчезла на лестнице. А он остался стоять возле вешалок с открытым ртом и зажатым в кулаке обломком шоколадки.

Каштан был тот же самый, что и в детстве Матвея, только стал выше и ветви разрослись гуще. Макушка вытянулась чуть ли не до школьной крыши. А раньше и до второго этажа с трудом доставала. Во всяком случае, с самой высокой ветви кабинет английского языка на втором этаже не просматривался. Теперь же можно было вскарабкаться на уровень актового зала на четвертом этаже – без риска, что ветка сломается под тобой.

Матвей не стал забираться слишком высоко. Он облюбовал широкую мощную ветку, которая даже не гнулась под его весом. Густая желто-оранжевая листва гармонировала с пестрой курткой почти таких же цветов, и хотелось надеяться, что его не будет видно ни из школьных окон, ни со стороны стадиона, где классы уже собирались на спартакиаду. Какое счастье, что листва еще не успела облететь и позволяла укрыться от чужих глаз.

Матвей провел рукой по шершавой коре, дотронулся до большого желтого листа, похожего на ладошку с шестью толстыми пальцами. Сколько же он не залезал сюда? Лет пять, наверное. Ну да, со второго класса. По периметру школы росло много деревьев, но этот большой мощный каштан, за забором, ближе к школьному стадиону, был особенным. Раньше они постоянно здесь торчали после уроков, это был их секретный штаб. Штаб «Каштан» для самых верных друзей. Были мелкими, роста не хватало… Подставляли кирпичи, какие-то ящики, подсаживали друг друга, толкались, смеялись. Потом сидели в ветвях, как воробьи, бросались зелеными игольчатыми шариками, в которых скрывался коричневый орех, и обсуждали свои важные мальчишечьи дела.

А в конце второго класса, хоть и срослись все переломы после прыжка без парашюта, по деревьям лазать стало нельзя. Да и не с кем.

Матвей сел, свесив ноги с ветки, и оперся спиной о толстый ствол. Поерзал немного, отодвинулся от острого сучка, упиравшегося в ногу, и раздвинул листву, чтобы лучше видеть школьный стадион.