Черные мертвые глаза пристально смотрели прямо на нее.

Нэш наполовину вошел в машину. Дедушка побледнел, сознавая, что́ вот-вот произойдет: устройство, собранное его руками, сейчас обрушит мироздание. По маминой щеке катилась слезинка.

– Ну и где эти рычажки? – спросил Нэш, готовясь сделать последний шаг внутрь машины.

– Везде, – послышался голос Дьявола. – Смотри внимательнее.

– Ух ты! – сказал Нэш, вглядываясь в механизм.

– Один из них – твой. Если тебе действительно этого хочется, ты поймешь, какой именно.

Нэш шагнул внутрь. И тут Ханна увидела то, что Нэш загораживал собой, – то, что заметила при первой встрече с адской машиной.

Булавку с драгоценным камешком цвета засохшей крови.

Ханна вспомнила слова Дьявола: «В девочке тоже течет твоя кровь».

Она заморгала. Осторожно подступила к машине. Никто не обратил внимания.

А потом она вспомнила, как Дьявол сказал: «На крайний случай».

Дедушка тоже это однажды говорил, еще в Калалоке. Когда не позволил Ханне дотронуться до булавки.

Из машины глухо донесся голос Нэша:

– Вижу!

Голос звучал взволнованно, торжествующе, как будто все пустяковые, мелочные мечты исчезли из жизни Нэша и он осознал, что существует огромное зло, невыразимо мерзкое, разрушительное и ужасающее своим величием.

Но в то же время это был голос изумленного ребенка, еще не ведающего зла:

– Вижу.

Ханна заметила отраженное машиной движение его руки, тянущейся куда-то вглубь механизма, к нужному рычажку.

Но прежде чем Нэш успел до него дотронуться, Ханна рванулась вперед, ухватила булавку с темно-красным камешком – и потянула.

Булавка послушно выскользнула из механизма.

И Машина жертвоприношений развалилась на части.

Это случилось внезапно, будто ее удерживала в целости какая-то незримая сила, а не механические ухищрения, и десять миллионов мелких деталей внезапно утратили связь друг с другом. Шкаф восьмифутовой высоты, где хватало места для двух взрослых, вмиг рассыпался дождем колесиков, шестеренок, винтиков, гаек, шурупов, рычажков, заклепок и обломками драгоценных металлов. Они лежали на земле широким кругом, футов двадцать шириной.

Машины больше не существовало.

Нэш исчез. И старик в черном костюме тоже.

Джесси недоуменно заморгал:

– Что за черт…

– Тот самый, – сказал дедушка. – Так что решай, что делать дальше. Можешь последовать за ними, а можешь остаться.

Джесси коснулся спускового крючка, ведь Нэш приказал стрелять, если что-то пойдет не так.

Но Нэша больше не было. Нэш оказался там, где жила часть его души, куда вела дорога его жизни. Нэш отправился в ад. И это вовсе не значило, что Джесси должен к нему присоединиться.

Он выронил пистолет и побежал. Эдуардо с Чексом последовали его примеру.

Они только выбежали с променада, как на противоположном конце появились полицейские, которые решили, что дали странному старику в черном костюме достаточно времени провернуть свои неясные дела и что пришла пора вязать правонарушителей и сопроводить их в кутузку.

К их удивлению, вместо старика на променаде оказались совсем другие люди – копы почему-то не видели темных силуэтов на крышах, – и дедушка предоставил им длинное, подробное и совершенно вымышленное объяснение того, что происходило ранее, включая рассказ о (фиктивной) тайной оперативной группе по ремонту ролокостеров.

Рэй подозрительно посмотрел на триллион сверкающих металлических деталей, рассыпанных по променаду, и спросил:

– А это что?

– Запасные части.

– И кто все эти люди?

– Стажеры.

Рэй окинул недоверчивым взглядом Ханну:

– Стажеры? Ей же всего десять!

– Одиннадцать, – возмущенно поправила Ханна.

Рик оценил ситуацию, прикинул, что дальнейшие разбирательства потребуют составления тонны рапортов, а жизнь и так слишком коротка. Он убедил Рэя вернуться в машину и забыть о случившемся. После долгих уговоров Рэй на это согласился. На пути в город Рик остановил машину у заброшенного гаража на тихой улочке, предложил Рэю выломать гаражную дверь и сам присоединился к нему, для разрядки. Потом они поехали в «Феррелс» поесть пончиков.

На следующее утро, патрулируя вверенный ему район, Рик обнаружил в подворотне трех подозрительных типов. Все были ошалелые, до смерти перепуганные и явно не спали всю ночь, но наотрез отказывались объяснить причину своих страхов. Рик обошелся с ними по-доброму, напоил кофе и посоветовал покинуть город. Джесси, Эдуардо и Чекс больше никогда ничего не украли. Впоследствии они стали официантами в одном из пляжных ресторанчиков в Лос-Анджелесе и, насколько мне известно, до сих пор там работают.

По странной случайности (или не по случайности) Нэш тоже занят на кухне. Он работает в ресторане Позади, и руки у него ошпарены до волдырей кипятком горячее солнца; он бесконечно моет груды грязных тарелок под присмотром шеф-повара, который, поигрывая мясницким ножом, непрерывно шепчет Нэшу на ухо о вкусных яствах, которые он, повар, приготовит из его, Нэша, свежей печени. Однако жалеть Нэша не стоит. Ему позволят найти другое занятие.

Через сто миллионов лет.

Копы уехали, а на променаде остались Ханна с родителями и дедушкой. И тени на крышах тоже.

На миг все стихло, а потом налетел ветер. Настоящая буря. Но не с неба. Ветер подняли ангелы. Ханна знала, что ветер – это их ярость, жуткий вакуум пустоты. Их злость из-за поражения, неудержимое желание разрушать и калечить. Она посмотрела на одного из них, того, что поближе, и сказала:

– Убирайтесь. Вас сюда не звали. Вас вообще никуда не звали и не позовут. Вы – пустое место.

Вихрь взвыл и понесся вдоль променада, сотрясая помост и сдувая с него детали Машины.

И Стражи исчезли.

Остались только люди и Ветроцап.

Ханна повернулась к дедушке и сказала:

– Жалко, что Машины больше нет.

– А мне не жалко, – улыбнулся он и приобнял ее за плечи. – Я тобой очень горжусь.

Она протянула ему булавку:

– Вот, все, что осталось. Тебе ее подарил органист из Лейпцига?

– Да. – Дедушка снова вложил булавку Ханне в ладонь, ласково сжал ей пальцы в кулак. Ладони стало тепло, потом горячо, а потом – как обычно.

Ханна разжала кулак, но на ладони ничего не было.

– Теперь она твоя, – подмигнул дедушка.

К сожалению, мама и папа Ханны больше не вместе. Да, это история, но это не означает, что она вся выдуманная. Есть такие вещи, которые нельзя изменить. Спустя два месяца дом продали, и Ханна с папой переехали в дом поменьше, на восточной окраине города, недалеко от пляжа «Твин-лейкс». Новый дом был деревянным, с гостевой спальней, которую занимал дедушка, когда приезжал погостить. В первые же выходные после переезда дедушка подарил Ханне новую фигурку для спальни. Фигурка больше всего напоминала совиные внутренности, но Ханна все равно поставила ее на самое видное место.