В трубе что-то свистело и завывало, мельничное колесо угрожающе поскрипывало, а наверху, в комнате мастера Флориана, встревоженно каркал Бран. Свечи на столе то и дело коптили, как ни старайся убирать нагар и поправлять фитиль. Тоже, говорят, плохая примета…

Едва Элмерик успел об этом подумать, как предчувствия тут же оправдались: Орсон, неловко повернувшись, снёс локтем со стола кружку ягодного киселя, а Брендалин поскользнулась в луже и поранила ногу осколками. Она не стала плакать и даже успокоила гиганта: мол, всё в порядке. Но бард видел, как девушка то и дело морщится, сжимая зубы от боли.

На этом невезение не закончилось: Мартин наотрез отказался от пирога. Аппетита у него нет, видите ли!

Розмари вытаращилась на него. Её пухлые пальцы дрогнули, и ложка звякнула о тарелку. Но девушка быстро взяла себя в руки и улыбнулась:

– Может, тебе хоть каши положить-то? Вкусная каша-то – пальчики оближешь!

– Не сомневаюсь. – Мартин вымученно улыбнулся в ответ. – Прости, мне совсем не хочется есть. Обойдусь киселём – он у тебя тоже замечательный. Брендалин, как твоя нога?

Девушка вздрогнула от неожиданности.

– Нога? Ах да. Спасибо, уже лучше. Кровь почти остановилась.

– Может, заживляющие чары?

– Не надо. – Она отняла от ступни платок, пропитавшийся алым. – Порез пустяковый, не беспокойся.

Элмерик скрипел зубами от каждой фальшивой улыбки, которыми Соколята щедро обменивались этим вечером. Ему казалось, что воздух в гостиной насквозь пропитан лицемерием, и от этого кусок в горло не лез. Может, Мартин испытывал нечто похожее?

Бард старался вести себя как ни в чём не бывало, но это было нелегко. Ему пришлось делать вид, что рана любимой девушки ничуть не заботит его, хотя на самом деле Элмерик места себе не находил. Но если бы он проявил заботу, Мартин точно пришёл бы помогать со своей дикой магией – и кто его знает, чего бы наколдовал… Предатель! У барда до сих пор не укладывалось в голове, что дружбы с Мартином у них не было и в помине. Тот просто втирался в доверие и лгал, преследуя свои низменные цели.

Поневоле начнёшь задумываться: кто ещё из тех, кого считаешь другом, лжёт тебе в лицо и смеётся за спиной? Кто говорит одно, а замышляет совсем другое; уверяет в чистоте помыслов – и тут же пытается соблазнить твою невесту; помогает с учёбой, а сам лишь спит и видит, как бы насолить Соколам – своим давним врагам?

А вот и ещё один подлец – Джерри. С ним противно даже сидеть за одним столом и делить хлеб. Больше хочется надавать тумаков, чтобы на всю жизнь запомнил.

Если прежде Джеримэйн просто вызывал неприязнь, то теперь он казался Элмерику средоточием пороков – только насквозь гнилой человек мог связаться с Рори. И из-за таких негодяев страдала репутация честных людей. В дальних поселениях Объединённых Королевств люди до сих пор с опаской относились к бродячим музыкантам, и Элмерик не раз оставался без крыши над головой: те, кого хоть раз ограбили лже-комедианты, боялись даже одинокого мальчишки с арфой.

Чем больше он думал о Джерри и Мартине, тем сильнее сжимал кулаки. В горле комом встала невысказанная обида. Прежде Элмерик считал, что не умеет ненавидеть, но теперь был не очень в этом уверен. А где-то внутри крутилась ещё одна душная мысль: а сам-то ты тоже хорош, бард! Сидишь, молчишь, блюдо с соленьями передаёшь, смеёшься… и кто тут главный лицемер?

Элмерик отхлебнул большой глоток сидра. Может, хоть так полегчает?

Розмари тем временем снова попыталась спасти положение.

– Может всё-таки съешь кусочек-то? – Она нависла над Мартином. – Пирог-то твой любимый, я точно знаю-то. Старалась, пекла не покладая рук. Ради тебя почитай. Что ж ты не уважишь-то меня совсем?

Элмерик опасался, что девушка перегнёт палку и Мартин обо всём догадается. Джеримэйн и Келликейт переглянулись: похоже, их одолевали те же мысли.

– Другим больше достанется, – отмахнулся Мартин.

– Так никто не хочет-то! – Голос Розмари дрогнул, а глаза наполнились слезами. – Вот как не буду вам больше готовить-то! Видно, моя стряпня вам не по вкусу!

– Перестань, Роз! Это уже лишнее. Все просто наелись, а до завтра твой великолепный пирог никуда не денется! – Мартин усадил её рядом с собой. – Давай-ка не плачь, а лучше сама поешь и успокойся.

Он положил на тарелку один из уже отрезанных кусков и придвинул к Розмари. Элмерик заметил, как во взгляде девушки мелькнул ужас, и приготовился к худшему. Сейчас она откажется есть – тут-то всё и раскроется! А им даже на помощь позвать некого: пока мастер Флориан услышит крики и спустится с верхнего этажа, всё уже будет кончено…

На другом конце стола Джеримэйн сжал в руке нож и подобрался, как кот перед прыжком. Брендалин вцепилась в руку Элмерика. Даже невозмутимая Келликейт затаила дыхание, и только ни о чём не догадывавшийся Орсон продолжил лопать кашу как ни в чём не бывало.

Розмари тихонько шмыгнула носом, взяла пирог с тарелки и, помедлив всего мгновение, показавшееся барду вечностью, откусила кусок:

– Дурафки фы! Фегодня вкуфнее-то, когда прям из печи! А зафтра корка уже чёрфтвая-то будет.

На передник упало немного начинки, но Розмари, не обратив внимания, продолжила жевать.

– Ладно, уговорила. – Мартин вздохнул. – Попробую я твой пирог. Только совсем чуть-чуть.

Элмерик едва не выдохнул с облегчением. Дело пошло на лад, и воздух, казалось, перестал искрить от напряжения. Жаль, теперь Розмари тоже заснёт и не сможет участвовать в ночной вылазке, но бард был уверен, что они справятся и втроём.

Улучив момент, он шепнул Брендалин, чтобы та проследила за Розмари, а в случае непредвиденных осложнений сразу же звала мастера Флориана. А то вдруг маковой настойки окажется слишком много для обычного человека? Брендалин кивнула и ещё сильнее сжала его ладонь.

А Розмари уже начала тереть глаза и клевать носом.

– Пойду-ка я. – Вставая, она пошатнулась, но удержалась за край стола. – Смерть как устала-то! Выспаться бы…

– Хороших снов! – Мартин отправил в рот последний кусочек пирога.

Сам он выглядел довольно бодро, но ему и досталось меньше, так что Элмерик пока не волновался. Зелье непременно сработает – нужно только набраться терпения и немного подождать.

Розмари медленно дошла до дверей и споткнулась о порожек. Пальцы впились в косяк, едва не оторвав его от стены. Бард вскочил.

– Роз, ну что ты? Совсем себя не жалеешь. Давай помогу.

Брендалин опёрлась на его вторую руку, и Элмерик повёл обеих девушек до спальни, а когда вернулся, то обнаружил в гостиной одного Джеримэйна.

– Где все? – От дурного предчувствия захватило дух.

– Орсон нам опять чуть всё не испортил, – вздохнул Джерри. – Он-то про пирог ничегошеньки не знал и умял под шумок аж четыре куска. Даже крошек не осталось. А потом вырубился мордой в стол. И тошнить его стало. В общем, нам втроём его тащить пришлось. Я-то вернулся, а Келликейт в комнате осталась с чудовищем своим. И с Мартином. Ты бы её видел: глаза на мокром месте!