Облокотившись о стол и подперев кулаком подбородок, я сидел в раздумье. Пытался найти какое-то решение и не мог его сыскать.

Кто-то легонько, ласково коснулся моих волос. И я, не глядя, сразу же понял — это Верочка!

— Ну, чего загрустил? — спросила она. — Или ты, что ли, не поладил с этими… — Она брезгливо поджала губы. — С этой шпаной. Я заметила…

— Что? — спросил я, распрямляясь. — Что ты заметила?

— Заметила, с какими мордами они уходили. Чем-то ты их здорово разозлил! А публика эта — знаешь какая? С ней связываться опасно.

— Тут ты, в общем, права…

— А зачем же связывался? — строго спросила она. — Зачем искал приключения?

— Ничего я не искал, — горячо возразил я, — просто так получилось. Совершенно случайно. Да ты сама небось помнишь, как все началось.

— А как же, — усмехнулась она, — помню! Видела, какими глазами ты тогда глядел на эту Клавку и как она с тобой кокетничала… Только ты, между прочим, не обольщайся. У нее есть хахаль, имей это в виду! Страшный тип.

— Это кто ж такой?

— Да тот, с рыжими усиками, — сказала она, — похожий на крысу… Ты же с ним однажды разговаривал.

— Ну и что ж в нем страшного?

— Да все. — Она зябко передернула плечами. — Не зря же его боится эта шпана! Он у них — за главного.

— Откуда ты все это знаешь? — удивился я.

— Да уж знаю. Я как-то ездила в Подтесово, там у меня крестная живет, и встретила их всех вечерком на пристани. И этого типа, и других ребят. И Клавку твою тоже.

— Причем здесь Клавка? — досадливо сказал я. — Вовсе она не моя. И не о ней сейчас речь! Так продолжай! Значит, ты встретила их, и что?

— У них там какой-то спор начался. Ну, и этот тип как на них цыкнул, так они сразу все притихли. А потом он стал их упрекать в чем-то…

— В чем?

— Ну, этого я не поняла. Не разобрала… Слышала только, как он бранился. Мол, все — зола! Мол, я блевать на это хотел!

— Что-о? — встрепенулся я. — Он так и сказал: не плевать, а „блевать“? Ты не ошиблась? И это словечко: „зола“…

— Ну да, — кивнула она, — так и сказал. Какая тут может быть ошибка? Слава Богу, на память я пока не жалуюсь. Но в чем дело? — она посмотрела на меня внимательно. — Почему ты вдруг переполошился?

В этот момент ее кто-то позвал из глубины зала, и она убежала. А я остался сидеть, взволнованный внезапной догадкой.

С глаз моих словно бы спала пелена. Все мгновенно прояснилось… Я опять припомнил Очуры и несчастного Алешу Болотова, и его рассказ о таинственном главаре „Черной кошки“. Стремясь поточнее обрисовать этого типа, Алеша привел тогда некоторые характерные для него выражения. И вот сейчас я совершенно неожиданно услышал их в пересказе Верочки. Оба они говорили об одном и том же человеке, это было бесспорно! И я теперь отлично знал, кто это такой.

И с содроганием я подумал о том, какая грозная опасность нависла над Семеном Потаниным…

* * *

Закончив дела — обслужив очередного клиента, — Верочка снова подошла ко мне. И глядя на милое ее лицо, простодушное, свежее, окрашенное нежным румянцем, я почувствовал, что вся моя надежда теперь только на нее.

— Послушай, Верочка, — сказал я осторожно, — нам надо серьезно поговорить. Присядь-ка, пожалуйста. Скажи, ты откуда родом? Ты здешняя?

— Да, — сказала она удивленно. Енисейская. И вся моя родня тоже. Мы коренные.

— А район этот ты хорошо знаешь? В тайге ведь бывала?

— Бывала. — Она дернула плечиками. — Не везде, конечно. Но, может, ты все же объяснишь?

— В ближней тайге, на запад отсюда, есть место, называемое Сорок восьмая верста.

— Ну, так. Знаю. И дальше что?

— Мне необходимо срочно добраться туда, — пояснил я. — Или, еще лучше, найти бы кого-нибудь, кому это место знакомо, кто уже бывал там не раз.

— Г-м, кого же тебе порекомендовать? — Верочка задумалась на минуту. — Тебе, конечно, соваться туда не стоит. Еще утопнешь! Там много мелких озер, есть зыбуны… А вообще-то наши охотники на Сорок седьмую часто наведываются — стреляют уток… Но кого же? — она вздохнула. — Так сразу, право же, трудно сообразить.

— Надо подыскать человека надежного, которому я мог бы довериться.

— Но что ты задумал? В самом-то деле!..

— Просто хочу передать одному парню записку. Предупредить его… И учти: для него это вопрос жизни и смерти.

Очевидно, в лице моем что-то дрогнуло при этих словах, что-то слегка изменилось. И Верочка тотчас же это уловила. Вероятно, она начала уже кое о чем догадываться…

— Так говоришь — вопрос жизни и смерти? повторила она медленно. — Да, тут требуется хорошо подумать.

— Думай. Только не тяни, дело спешное!

Верочка покивала рассеянно. И вдруг всплеснула руками.

— Ну, конечно, — воскликнула она, улыбаясь, — как я могла забыть? Есть такой человек. Вот уж кто абсолютно надежный.

— Ты о ком?

— Об одном биологе, студенте.

— Но, позволь, какое же отношение может иметь студент?..

— Самое прямое.

И она, близко придвинувшись ко мне и обдав меня медовым запахом волос, торопливо стала объяснять, что там, на Сорок седьмой версте, учреждена звероводческая ферма, на которой постоянно дежурят молодые биологи, наблюдающие за какими-то водоплавающими животными, то ли за бобрами, то ли за норками. И один из этих ребят, Витя, каждую пятницу приезжает в Енисейск. Берет почту, закупает продукты. И сейчас он еще может быть в городе, если, конечно, не поспешил уехать.

— Ну так идем немедленно к нему! — я вскочил нетерпеливо. — Ты знаешь, где он тут обитает?

— Конечно, — сказала она, — ихний отряд снимает постоянный номер в центральной гостинице.

— Стало быть, это рядом.

— В двух шагах. Но погоди. — Она оглянулась озабоченно. — Я ведь не могу так сразу уйти, надо отпроситься…

* * *

Малое время спустя мы уже были в гостинице и беседовали с Витей. Мы застали его буквально в последнюю минуту.

Долговязый, худой, в квадратных очках, в сером свитере с отвисшим» воротом, он сказал, завязывая тесемки большого, плотно набитого рюкзака:

— Это просто случайность, что я оказался здесь. Вообще-то я давно уже должен был бы быть в тайге. Но застрял. Сами понимаете: город, соблазны всякие… В кино вот сходил, не утерпел.

Затем он поинтересовался целью столь позднего визита. И я заговорил о старателе Семене Потанине, который, судя по всему, бродит где-то в тех же самых местах…

Витя сказал сейчас же:

— А! Этого знаю. Мы иногда у него свежее мясо покупаем, дичину всякую. Глухарей, куропаток, уток.