Тут вдруг раздался стук в дверь, и Алессандра вздрогнула. Выронила из рук книгу, наклонилась, как ей показалось, страшно долго шарила в полутьме по полу, потом нашла, подняла, быстро сунула в бархатную сумочку, с которой пришла этим вечером в посольство. Положила сумочку в кресло и накрыла шалью.

И лишь после этого подошла к двери и приоткрыла ее на маленькую щелочку. Перед ней стоял Паскаль, слуга Бедмара.

– Прибыл посланник, спрашивает господина маркиза.

– Но маркиз спит.

– Он настаивает, говорит, дело срочное…

– Он просил не беспокоить.

– Но это срочно… – донесся откуда-то из темноты знакомый голос.

К Паскалю подошел Антонио, резко отодвинул его рукой, слуга метнулся назад и скрылся в темноте коридора. Антонио распахнул дверь и вошел, вместе с ним в кабинет ворвался прохладный и сырой воздух Большого канала, а также запахи придорожной таверны, лошадей, постели, сделанной из соломы. Но под всем этим угадывался и запах его собственного тела – острый и сладковатый, как свежий яблочный сидр.

– Спит?… – недоверчиво спросил Антонио. Потом окинул глазом всю комнату: стол у камина, накрытый на две персоны, остатки еды на тарелках, бутылку вина, Бедмара, спящего в кресле – тело безвольно обвисло, голова откинута назад, рот приоткрыт. – Просто не верится. – Взгляд его остановился на платье Алессандры в типичном для куртизанки стиле – низкий вырез, из-за кружевных зубчиков выступают два холмика грудей. – Особенно в присутствии столь прелестной дамы.

Слова можно было бы расценить как комплимент, если бы не отчетливо прозвучавшие в них насмешливые нотки. Они с Антонио не виделись с карнавала, и запомнила она его совсем другим, веселым, обаятельным. Теперь же перед ней стоял донельзя напряженный, отстраненный и рассерженный человек. На протяжении нескольких недель она в глубине души надеялась, что пробудила нежные чувства в виконте, мечтала о его приезде в Венецию. “Но нет, таким, как теперь, он мне и даром не нужен, – обиженно подумала она. – Не сегодня”.

– Должен признаться, увидев в дверях ваше лицо, я предполагал застать совсем другую сцену, – продолжил Антонио все тем же резким тоном. – Разве вы не должны услаждать слух маркиза игрой на лютне, соблазнять его нежным своим голоском, восхищать его своим… умением?

Она понимала, что путешествие до Венеции далось ему нелегко. Однако какое право он имел говорить с ней столь презрительно и дерзко?

– Посол несколько перебрал по части вина.

Антонио подошел поближе к Бедмару, осмотрел его лицо с отвисшей челюстью.

– Я знал, что маркиз далеко не безгрешен, но никогда не думал, что он пьяница.

И с этими словами он подозрительно покосился на Алессандру.

– Видно, вино оказалось слишком крепким.

– Разве?…

Он взял со стола бокал Бедмара, понюхал содержимое, затем поднес бокал к губам.

Алессандра инстинктивно рванулась к нему, предупреждающе вскинула руку.

– Вино оказалось не очень хорошим.

Он смотрел ей прямо в глаза.

– Однако дело свое оно сделало, не так ли? – Он медленно поставил бокал на стол. – Что это вы затеяли, а?

– Ничего. – Алессандра взяла сумочку с кресла, накинула на плечи шаль. – Я получила записку от Бьянки. Мне надо домой.

– К чему такая спешка?

Он сделал три шага и преградил ей путь к двери.

– Просто возникло одно неотложное дело.

– А-а…

Она стояла прямо перед ним и больше всего на свете опасалась, что он заметит, как ее сотрясает дрожь.

– Позвольте мне пройти.

– Лучше скажите, что я найду, заглянув в эту сумочку. Золото маркиза, его драгоценности или столовое серебро?

– Вы не смеете!…

– Так докажите, что я ошибаюсь.

Они не сводили друг с друга настороженных глаз. Алессандре страшно хотелось поделиться с Антонио своей тайной, но она знала, что виконт испанец и находится в услужении Оссуны и Бедмара. С чего это она вообразила, что несколько дней, проведенных вместе, должны перевесить его чувство долга? И уж определенно, поимка воровки в резиденции посла еще больше расположит маркиза к нему. Она покосилась на шпагу, висевшую в ножнах у него на боку, на кинжал, тоже в ножнах, заткнутый за пояс. И вспомнила, что у него имеется еще и третье оружие – тонкий стилет, который он прячет в рукаве.

– Не могу.

– Ну а что же вы станете делать, если маркиз узнает о вашем преступлении?

Голос его звучал тихо, почти доверительно.

– Никакого преступления я не совершала.

– Знаете, от полного отсутствия страха до смерти один шаг.

Она не могла понять, являются ли эти его слова предупреждением или угрозой. И тут вдруг, неожиданно для нее, Антонио отступил в сторону и распахнул перед ней дверь.

– На вашем месте я бы воспользовался черным ходом, – заметил он.

Ранним ясным и солнечным утром Эндрю Кент стоял, согнувшись, положив руки на колени, и пытался отдышаться. Он добежал почти до самого конца набережной, вокруг зеленели сады, впереди серебристым блеском отливала поверхность лагуны. Он обогнал Клер метров на десять, но справедливости ради следовало отметить, что и ростом он выше ее, и натренирован лучше – шорты фирмы “Найк” открывали загорелые мускулистые ноги заядлого бегуна. И все же, когда он только поравнялся с ней на ступеньках моста Креси, она рассчитывала его обогнать. Поначалу, прибавив скорости, Клер надеялась: он поймет, что бегать трусцой она предпочитает в гордом одиночестве. Но он обогнал ее, пробежал дальше.

Вызов был брошен, это очевидно. И тогда Клер, собрав остатки сил и воли, пустилась вдогонку. Ей почти удалось догнать англичанина, но пути дальше просто не было, набережная обрывалась у входа в сад.

Эндрю выдохся, это было совершенно очевидно, но и Клер последний рывок дался с немалым трудом. Интересно, подумала она, эти напоминающие конфетти маленькие разноцветные кружочки, плывущие перед глазами, означают, что ей надо сесть и передохнуть? Но нет, черт побери, она ни за что не отступит перед этим несносным человеком! Больно уж нос задрал. Следует поставить его на место. И когда Эндрю Кент наконец поднял голову и открыл рот, собираясь заговорить, но никак не мог, она испытала тайное злорадство.

Неожиданно он выдавил:

– Пираты…

– Пираты?… – удивленно переспросила Клер.

– Да, пираты. – Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. – Вы говорили… что работали… по пиратам… Адриатики.

– И что с того?

– Вчера я хотел заказать письмо Россетти. – Теперь он дышал уже почти нормально. – И мне сказали, что вы работаете с ним.