тяжесть судьбы, вина его не искуплена до конца и не может быть искуплена потому, что любое зло непоправимо, даже если оно произошло случайно или нечаянно. Даже если ты нарушил закон по неосторожности, то нельзя воскресить пешехода, который погиб под колесами твоих «Жигулей». И человек с чувством вины понимает: «Только пять лет». Например, эти пять лет даже в колонии усиленного режима не дают ему права чувствовать себя несправедливо наказанным или чересчур пострадавшим.

Человек же, испытывающий чувство обиды, наоборот, сочтет, что «целых пять лет» чересчур суровое наказание, и теперь он имеет право всех ненавидеть за то, что получил… «не по заслугам».

Конечно, между этими двумя типами существует множество переходных состояний. Я их сейчас не буду исследовать. Возможно, это не под силу даже опытным психологам. Но ясно одно: человек с хорошо развитым моральным сознанием никогда не заставит страдать других людей из–за того, что страдал сам.

Теперь поговорим попросту: вот вышел бедолага из колонии, вышел и говорит: «Я страдал, отстрадал и теперь чист перед людьми». А я ему отвечу: «По–человечески уважая любое страдание, твое тоже уважаю и буду спорить с людьми, которые захотят портить тебе жизнь из–за того, что ты когда–то совершил преступление. Но давай договоримся – я буду тебя считать чистым перед людьми, и моих товарищей попрошу считать тебя чистым перед людьми, а ты сам о своем прошлом не забывай, чтобы не повторить ошибок. Так будет лучше и для тебя, и для меня, и для всех».

«Так будет лучше!» – говорю я героям этой книги, расставаясь с ними.

Кража

ГЛАВА 1

Когда Солдатов добрался до дома, он почувствовал, что устал до предела. Мелькнула шалая мысль: забюллетенить бы на недельку? Полежать, забыть о служебной суете, помечтать об ушедшем лете, о море… И он так ясно представил прокаленную солнцем улочку южного городка, тихий пляж, начинавшийся сразу же за калиткой, себя самого – загорелого и беззаботного, каким был несколько месяцев назад, что даже не заметил, как поднялся на пятый этаж, открыл дверь в квартиру…

Подошла жена, провела ладонью по щеке. Спокойное прикосновение ее руки сразу вернуло хорошее настроение. Солдатову захотелось снова выйти на улицу, побродить с женой по затихающему вечернему городу, как бродили они когда–то, насладиться свежим воздухом, запахом дождя и забыть все волнения минувшего дня.

– Поужинаем и погуляем? – вопросительно посмотрел он на жену.

– На службе случилось что–то серьезное?

– С чего ты взяла? Ты становишься подозрительной, как наш Мухин!

– Раздевайся, садись ужинать. И не хитри… У тебя же на лице все написано…

– Точно, – улыбнувшись, согласился он. – Бездарный же я сыщик! Даже родную жену провести не могу… Шла бы к нам работать! Цены бы тебе не было.

– Ешь и ложись спать. Вот что тебе надо сейчас! А то явился угрюмый и сразу же – погулять… Не хитри!

– Нет, в самом деле ничего страшного, – успокоил он жену.

В прихожей зазвонил телефон.

– Андрей? – Солдатов сразу же узнал напористый бас начальника райотдела Галенко. – Хорошо, что застал тебя. Не разбудил?

– Ну что вы, какой сон! Еще десяти нет. Слушаю вас. – Прикрыв ладонью трубку, он тихо сказал жене: – Галенко звонит.

Она с тревогой посмотрела на него.

– Скажи, ты знаешь Боровика?

– Закройщика? – быстро спросил Солдатов. – Лично с ним не знаком, слышал, что отличный мастер. Случилось что–нибудь?

– Квартиру его обворовали. Только что сообщили.

– Сообщили? А почему не он сам?

– Сам он уже два дня дома не появляется. Соседи позвонили. Говорят, в его квартире полный тарарам. Я направил на место Петухова с оперативной группой. Слушай, Андрей, подскочи туда. И надежнее и спокойнее будет. В общем, ты понимаешь… Значит, договорились?

– Хорошо.

– В конце концов, тебе самому лучше с самого начала с делом разобраться. Как говорится – из первых рук. Легче потом будет, – продолжал Галенко. – Звони, если что… Понял?

Положив трубку, Солдатов посмотрел на часы – половина десятого. Он набрал номер дежурного.

– Алло! Дежурный? Солдатов говорит. Петухов давно уехал? На Строительную? На чем меня подбросишь?.. Что еще, кроме кражи?

Слушая ответ дежурного, Солдатов отчетливо различал по телефону и другой голос: помощник дежурного по рации сообщал постовым и патрульным экипажам приметы угнанной автомашины. «Жизнь идет», – усмехнулся про себя Солдатов.

– Что–то случилось? – подошла к нему жена.

– Кража. Заурядная кража. Думаю, что скоро вернусь, – сказал он, надевая пиджак. – Налей–ка горячего чайку на дорогу.

– Для тебя приход домой в девять вечера и уход через полчаса – единственная радость, – улыбнулась она и пошла на кухню.

Звонок Галенко, его энергичная манера разговора, как ни странно, взбодрили Солдатова, он уже почти не ощущал усталости. Подойдя к окну, увидел на железнодорожном переезде маневровый паровоз, вдали светились длинные корпуса завода, во дворе двое мужчин выгуливали собак. Счастливые! Никуда не торопятся, мирно беседуют…

Происшествие встревожило Солдатова. Всегда его будоражили кражи, когда потерпевшими оказывались заметные в районе люди. Начнутся звонки, советы, вопросы. Придется отвечать людям чаще всего некомпетентным, судящим о его работе по–обывательски, но тем не менее выражающим неудовольствие…

Есть же специальности – физики, астрономы, летчики. О них несведущие люди слово боятся сказать. Но о работе врачей, педагогов, сотрудников угрозыска может порассуждать всякий.

Мягко щелкнул дверной замок. Солдатов, на ходу застегивая мокрый плащ, пошел вниз по лестнице. Тронул кобуру пистолета, сдвинул вперед. Привычное, почти незаметное движение – вроде плащ одернул, – и этим движением как бы включился в дело. Теперь и мысли его подчинены одной цели – раскрыть преступление.

Был поздний вечер. По–прежнему моросил дождь. Он встал под козырек подъезда. В туманной пелене проглядывали строящиеся многоэтажки соседнего квартала, в конце улицы сияла огнями площадь. Ярко светились витрины универмага, полыхала неоновая реклама. А здесь, в пятидесяти метрах от площади, казалось, что и фонари горят тускло, уныло. Время от времени, освещая фарами почерневшую от дождя мостовую, проносились автомашины. Судорожно мигала вывеска булочной – зеленоватые Б и У, словно прячась друг от друга, то загорались, то гасли. В доме напротив уютно светились красные, золотистые, зеленые окна. У овощной палатки, возле решетчатого короба с арбузами, на пустых деревянных ящиках пристроились молодые ребята. Укрывшись одним плащом, они тихо бренчали на гитаре и вполголоса пели о том, как хорошо быть генералом. Показалась громкоголосая компания мужчин. По фуражкам Солдатов догадался – водители такси.

Он с интересом отмечал многообразие мелочей затихающего вечернего города и заносил их в свою память. Отмечал потому, что в последние