— Никуда не уходи, я скоро вернусь, — сказал он Тине, усмехнувшейся на его просьбу, и исчез.

Мадемуазель Лоет высунула голову в окошко, пытаясь увидеть, куда направился ее «опекун». Только сейчас до нее дошло, что исчезла еда, принесенная до этого Самелем, а она даже не заметила, как кто-то подходил к дверям. Ждать оказалось недолго. Вскоре вернулся Альен, ведя за собой Самеля, несшего новый поднос. Великан с невозмутимым видом остановился за спиной Литина. Тот снял с руки кока небольшую скатерть и велел Тине накрыть ею стол, после передал блюдо, накрытое крышкой, столовые приборы и вазу с фруктами. После накрыл салфеткой свой импровизированный стол, состоявший из откинутой крышки, закрывавшей окно в двери, поставил свою тарелку, взял вилку с ножом и втянул носом запах.

— Невероятно аппетитно пахнет, господин Самель, — отметил он.

— Это что, вы не пробовали то, что я готовлю на кухне, господин Литин, — ответил великан, с обожанием глядя на молодого человека. — Не буду вам мешать.

Кок незаметно подмигнул и удалился, оставив Альена и Тину наедине. Однако через несколько шагов обернулся и умиленно вздохнул. Маленький ангел будет есть, и уже за одно это Самель полюбил сына того, к кому когда-то относился с неприязнью. Еще раз вздохнув, великан хмыкнул своим мыслям и окончательно ушел.

— За тебя, — провозгласил Альен, поднимая вилку, наполненную гарниром, тут же поясняя: — За неимением вина.

Тина присела на стул и скромно потупилась. Она совершенно терялась в присутствии молодого человека, и чем дальше, тем больше. Особенно когда он был вот такой… и снова у мадемуазель Лоет не нашлось определения для Литина.

— Ты не поддержишь мой тост? — чуть вздернул брови Альен в притворном изумлении.

— За вас, — тихо ответила девушка, поднимая свою вилку.

Молодой человек отправил вилку в рот, задумчиво пожевал, наблюдая, как Тина ест, удовлетворенно улыбнулся и снова подцепил гарнир.

— Мне тут подумалось, — произнес Альен, — если я обращаюсь к тебе на «ты», почему бы тебе не перестать мне выкать?

— Хорошо, — согласилась девушка, рассеяно ковыряясь вилкой в своей тарелке.

— Тогда за это стоит… съесть еще вилочку этого удивительно вкусного блюда. Тина, я тебя жду.

Мадемуазель Лоет спрятала улыбку и отсалютовала полной вилкой. В третий раз они подняли вилки за успех мероприятия, в четвертый — за здоровье славного капитана Лоета, а дальше Тина поняла, что голодна настолько, что тостов больше не потребовалось. Когда снова появился Самель, неся чашку с ароматным чаем для своей любимицы и бокал вина для молодого человека, тарелки оказались пусты, и великан едва не прослезился, несильно хлопнув Альена по плечу. Литин вскинул руку, упираясь в косяк двери ладонью, чтобы удержаться на ногах от неожиданного проявления дружеских чувств кока. Самель виновато посмотрел на него, но встретил только добродушную улыбку.

— Открывай пирожные, я хочу знать, угадал ли я, — попросил Альен, когда великан снова ушел.

— Только если вы… ты попробуешь со мной, — потребовала ответ Тина.

— С удовольствием, — не стал спорить молодой человек.

Девушка потянула красную ленточку за концы, откинула крышку и достала одно из пирожных, лежавшее в бумажной корзиночке с резными краями. Альен протянул в окошко ладонь, но прежде, чем Тина положила на нее пирожное, мягко сжал ее запястье.

— Мне тебя не хватало, — сказал он, не сводя с лица мадемуазель Лоет серьезного взгляда.

— Правда? — вскинула на него глаза Тина. — И ты не сердишься на меня за то, как я вела себя сегодня?

— Твое упрямство было неразумным и неприятным, — признал молодой человек, поглаживая девичье запястье большим пальцем. — Тебе стоит извиниться перед отцом, он всего лишь оберегает тебя. Лаифа не то место, где стоит разгуливать девице, даже такой отчаянной, как ты. — Девушка потупилась и кивнула, уже сама понимая, что была неправа. — Здесь торгуют людьми, а зная тебя… Кстати, что это еще за история с твоей продажей? Мне хотелось бы узнать и об этом твоем злоключении. Расскажи.

Тина на мгновение вспыхнула, отрицательно мотнула головой, но все же решилась и кивнула. Мужские пальцы еще раз скользнули по тыльной стороне ее ладони. Затем Альен наконец забрал пирожное, и отпустил мадемуазель Лоет. Она немного разочарованно вздохнула и вернулась на свое место.

— Все началось еще в Кайтене. Мы со Сверчком сбежали в порт, чтобы посмотреть выгрузку зверинца. Папенька жутко рассердился на меня, — начала свою историю Тина…

Вэйлр Лоет сидел в кабаке напротив Бонга и слушал его. Они уже опустошили половину заказанной бутылки, и благостное настроение наполняло тело вместе с теплом от выпитого вина. Бонг, по своему обыкновению, довольствовался овощами и зеленью, Вэй с наслаждением ел мясо, время от времени поглядывая на посетителей кабака.

В отличие от самого острова, над которым время было не властно, местная публика сильно изменилась. Прежних представителей Лиги практически не было, их сменили более молодые и горячие головы. Женщины, прогуливающиеся между столов, также давно сменили тех разудалых красоток, которых знал Лоет. Воспоминания ненадолго отвлекли бывшего пирата от беседы. Бонг замолчал, видя, что его друг сейчас далеко, и понимающе улыбнулся.

Вэй вернулся лет на тридцать назад. Тогда за стойкой этого кабака стоял папаша Лебо, отец нынешнего владельца. Папаша Лебо был скупердяем, каких не видывал свет. Без денег у него невозможно было выпросить даже черствой корки хлеба. И если кто-то был возмущен этим фактом, то появлялись братья-близнецы Олер и Толь, получившие почти одинаковые прозвища: Молот и Кувалда. Огромные, похожие сложением на Самеля, с бородами, заплетенными в косу с неизменным кокетливым бантиком на конце, они лупили своими кулаками, не вступая в долгие препирательства, вышибая дух из возмущенных одним ударом. Папаша Лебо обожал их, и они платили ему собачьей преданностью.

При кабаке имелся дом увеселений, и, когда душное нутро заполнялось моряками, девки, кто остался не у дел в борделе, выходили в зал. Они точно так же, как и нынешние женщины, бродили между столиками, усаживались на колени к мужчинам, соблазняли, просили заказать им выпить. Зачастую, получив свой заказ, девицы испарялись, возвращая папаше Лебо выпивку. Папаша обожал своих девочек, девочки уважали папашу.

Была среди шлюх одна наиболее запомнившаяся Лоету. Нет, она запомнилась ему не по тому, как могла ублажить мужчину, он и не был никогда с ней. Длинная Мэл орудовала ножом, как иная швея иглой, и могла вспороть брюхо любому, кто не готов был считаться с ее «нет». Мэл могла за вечер обойти почти весь зал, принеся папаше Лебо немалую прибыль, приласкать каждого, обещая жаркую ночь, и уйти, так и не подпустив никого близко.

Как-то несколько пьяных скотов, посчитавших себя оскорбленными, подловили женщину, когда она покинула кабак и оказалась вне бдительного ока Кувалды и Молота. Вэй в тот день как раз зашел на Лаифу после не очень удачного рейда. Он был зол, он был трезв — и он желал исправить оба данных недоразумения. Те четверо мерзавцев стали ему подарком небес. Лоет не прошел мимо. Он влез в заварушку, и они вдвоем с Длинной Мэл сначала вырезали скотов, а потом вдвоем же и надрались у нее в комнате в борделе.