или почти всё. И при всём при этом ему каждую секунду хотелось обернуться через плечо – на оставшееся позади селение. Постарел, что ли? Никогда он подобных мыслей до себя не допускал, да даже и не представлял, что они могут пролезть в голову уходящего на свою сторону офицера-спецназовца. Человека, который по определению должен каждую секунду зубами вытягивать из окружающей среды информацию, призванную дать ему самому и зависящим от него людям лишний шанс на выживание, – когда смерть идёт позади.

– Колено, – тихо сказали сбоку. Снайпер Сергей пропустил мимо себя всю цепочку, и пошёл вровень, то ли действительно не заметив, то ли сделав вид, что не заметил на мгновение сотрясшей командира дрожи. То, что в их группе называли «коленом», которое, как Вадим почти с ужасом осознал, он пропустил настолько, что ему пришлось об этом напоминать, являлось одной из гарантий успешного отрыва, его прямой обязанностью как командира. Раздумывать над невероятным, невозможным до сего момента промахом, он сейчас не мог – просто не было времени. Передав по цепочке короткое слово, Вадим присел на корточки, уйдя в непроницаемую тень вылезшего почти на гребень куста и пропуская мимо себя хвост колонны. «Курсант» прошагал мимо, не заметив его: то ли настолько глубоко погружённый в собственные мысли, то ли потихоньку отупевший от усталости и напряжения. Высокий парень, чуть сутулый от тяжести ранца и скопившейся в мышцах крови. Так похожий на него самого – много лет назад, на каком-нибудь из курсов, когда всё было впереди: и жизнь, и успехи, и ордена. И страх за тех, кто доверился твоему опыту, и кто не должен заплатить жизнью за твой просчёт.

Через две сотни метров людская цепочка свернула влево, перевалив через гребень в соседнюю долинку. Как следовало из вызубренных карт и профилей, эта долинка тянулась всего на несколько километров к северо-востоку, а потом постепенно сходила на нет в ложкообразной выемке, среди окружающих зелёный язык пологих холмов. Сам Вадим, дождавшись, пока звуки шагов исчезнут окончательно, не торопясь, прошёл ещё метров тридцать, выбирая позицию поудобнее. Когда он остановился и определил про себя уходящую вниз, перерубающую склон расщелину как то место, где «колено» и состоится, из тени возник Сергей. За секунду сапер оглядел выбранное место хищным взглядом и утвердительно кивнул. Пройдя ещё метров десять, оба остановились, и Сергей снял с плеч разгрузку, добыв из её нутра изогнутую коробку «монки». Мина МОН-50, лучшая подмога спецназовцу в тылу врага, после собственных ног. 489–540 готовых убойных элементов в виде пакета стальных шариков, уложенного поверх запрессованного в корпус семисотграммового заряда «пластита-4». Добрый сапёр Слава наверняка эти не ограничился бы, потратив лишние минуты на устройство полудюжины сюрпризов, но тут был другой случай. Роль «колена» заключалась в том, чтобы отвести удар от ядра группы в той ситуации, когда неизвестно, идёт ли позади погоня. Если она есть, то идущие по их следу будут перешагивать или прыгать через не слишком глубокую, но явно заметную расщелину по одному, потеряв на какие-то секунды темп и скучившись. Именно для этого и предназначалось «хорошее», в классическом смысле Кастанеды, место. Именно в этот момент шарики из МОНки и должны понестись в сторону идущих, разрывая их на части, разбрасывая в стороны, перемешивая пузырящейся кровью холодную предутреннюю пыль. Тех, кто уцелеет, дожидались их пули.

Снайпер установил мину на четыре тонкие, как у детской игрушки, ножки и присел, выглядывая сквозь прорезь примитивного прицела тропу, по которой они пришли, – и по которой должны прийти те, кто двигался за ними, если таковые любители риска нашлись. Окончательно определив направление, по которому должны уйти шарики при подрыве мины, он ввернул запал и присоединил к нему то элементарное устройство, которое должно было почувствовать нажатие кнопки в двадцати метрах позади – в дополнение к стандартному обрывному датчику спереди.

Через несколько минут, ещё раз внимательно оглядев всё вокруг, двое спецназовцев залегли по обеим сторонам тропы, на самой границе видимости в ночной прицел от условной контрольной точки, на которую смотрели теперь их стволы. Разговаривать в секрете им и в голову не пришло, и всё контрольное время каждый потратил на собственные мысли. За следующие десять минут не произошло вообще ничего, не прозвучало ни единого лишнего шороха или постороннего шума, не шуршали камни под ногами быстро идущих людей, не звякало мотающееся при ходьбе железо, не было слышно журчащего перешёптывания, которым обычно сопровождается передвижение группы не самых профессиональных бойцов ночью.

Ну, как говорится, не больно-то и хотелось. Последние пару минут по часам Вадим с живым вниманием обследовал местность во все стороны вокруг их временной лёжки, также не найдя ничего интересного. Всё.

Точно так же молча, оба бойца встали и, неслышно ступая, вернулись к месту установки мины. Элементов самоликвидации МОН-50 не имела, а оставлять её взведённой не хотелось, потому что рядом все-таки жили более-менее мирные люди, и случайный подрыв какого-нибудь старика с мешком кукурузы на спине не прибавил бы здешним обитателям нежности к производителем подобной убойной техники. С другой стороны, не имела мина и штатных элементов неизвлекаемости, поэтому никто не мешал первому же подошедшему к ней с нужной стороны человеку вывернуть запал и немножко разбогатеть.

Именно выворачиванием запала Сергей сейчас и занялся, делая это так же спокойно и сноровисто, как до этого устанавливал и взводил мину. Через минуту оба спецназовца уже перешли на постепенно ускоряющийся бег, двигаясь в ту же сторону, куда ушла остальная группа. «Колено» было сделано чисто, как и положено, и бежали они почти без напряжения. Привычный вес за плечами и в руках не имел для офицеров спецназа никакого значения – наоборот, он добавлял уверенности и спокойствия нерастраченными граммами пороха, стали и взрывчатки. Ощущение было бы совсем другим, если бы бежать пришлось короткими рывками, огрызаясь плевками огня по мельтешащим позади теням и вслушиваясь в суматошную стрельбу, обтекающую их с флангов. Было тихо и впереди, а в таких обстоятельствах бег – это почти удовольствие. Испытывать от этого искреннее, незамутнённое ничем недоумение перед желанием спортсменов бегать ради не имеющих никакого практического значения спортивных наград ни один из них, разумеется, не переставал.

Через пару минут двигавшийся впереди Вадим вышел на нормальный темп бега, короткими толчками диафрагмы выдавливая из себя порции перегоревшего воздуха. До рассвета оставалось чуть меньше, чем хотелось бы, а оформившаяся во время ожидания мысль не давала замедлить движение, подгоняя его вперёд. Каждый толчок, снизу доверху отдающийся в мышцах ног, от сгибающих пальцы в облегающем