— Лично для меня это ничего не объясняет! — капризно заявила я. — Что все это значит? При чем тут горы какие-то?

— Грийские горы — эта северная окраина нашего королевства, — негромко начал Лоренс, прежде убедившись, что Фиона не торопится ответить на мои вопросы. — В принципе, я мог бы догадаться и раньше. Внешность у Фионы истинной северянки. Но, если честно, горы лишь формально считаются нашей территорией. Население, конечно, платит подати королю, и там даже есть свой наместник, однако он, по большому счету, ничего не решает, более того, редко когда осмеливается высунуть свой нос из замка. Слишком… хм-м… своеобразные люди там проживают. И слишком своеобразные традиции они блюдут.

Я нахмурилась. Ничего не понимаю! На что Лоренс намекает? Если Грийские горы принадлежат нашей стране, то там должны действовать наши законы, разве не так?

— В тех краях поклоняются богу-демону наравне с другими богами, — прямо сказал Лоренс. — То бишь приносят ему жертвы. А какие жертвы может потребовать бог смерти? Только человеческие.

— Не может быть! — потрясенно выдохнула я. — Ты шутишь, должно быть. Человеческие жертвоприношения запрещены в нашей стране.

— Как я уже сказал, Грийские горы могут считаться нашей территорией лишь формально, — напомнил мне Лоренс. — Король терпит такое положение лишь потому, что налоги поступают в казну регулярно. К тому же его величество прекрасно понимает: если он вздумает навести порядок в тех краях, то рискует ввязаться в очень долгую, очень жестокую и почти наверняка проигрышную войну. Эти горы практически непроходимы для чужестранцев. На неприступных каменных перевалах несколько человек могут удерживать целую армию.

— Ну и что? — резонно возразила я. — Фиона сейчас здесь, в Бристаре, а не там. Да, пусть месси Улеана выкупила ее жизнь у бога-демона, хотя я по-прежнему не понимаю, что это значит. Пусть скажет ей спасибо и пошлет куда подальше. Сейчас-то она живет в столице, а у нас, смею напомнить, рабства вроде как не существует.

— Ты не понимаешь, — опять заговорила Фиона, как-то незаметно отказавшись от официального тона. — Я — дочь своего народа. Я обязана чтить его законы и его обычаи, иначе меня покарает демон.

Я крепко зажмурилась и со свистом втянула в себя воздух, силясь успокоиться и не взорваться возмущенным криком. Час от часу не легче! Теперь еще какие-то карающие демоны появились!

— Я все объясню. — Фиона притронулась рукой к моему плечу, и я открыла глаза. Девушка грустно улыбнулась, глядя на меня. Негромко сказала: — Ты была добра ко мне, поэтому я постараюсь удовлетворить твое любопытство. На самом деле мои родители, если можно так сказать, принадлежат к элите горцев. Отец — глава одного из крупнейших воинских кланов. У нас принято, что если первой у прирожденного воина рождается дочь, то в возрасте месяца ее отдают богу-демону. Жрец приносит ребенка в жертву на глазах всего клана. Считается, что это задобрит бога и тот будет оберегать воинов в битвах, не допуская лишних жертв. Подробности ритуала позволь оставить при себе. Убийство есть убийство, как бы красиво ни выглядел со стороны обряд. Но в редких случаях жизнь ребенка возможно обменять на жизнь чужестранца, если он взойдет на алтарь добровольно. Месси Улеану в той поездке сопровождал верный слуга. Совсем старик уже, больной и немощный. Полагаю, она с самого начала рассчитывала попасть на такой ритуал, поэтому позаботилась о нужном сопровождающем. Естественно, несчастный слуга пришел в ужас, когда узнал, что станет свидетелем убийства ребенка. Он был благородным человеком, прекрасно понимал, что дни его жизни все равно сочтены. И с радостью согласился заменить меня на алтаре. Думаю, вряд ли он знал, как именно месси Улеана воспользуется его благородством. Так или иначе, но она выкупила мою жизнь у бога-демона. По нашим законам с того самого мига я стала принадлежать ей. Я обязана выполнять все ее желания, иначе бог-демон жестоко покарает мой клан. Поэтому… — Фиона запнулась и горько поджала губы. Глубоко вздохнула и через силу продолжила: — Месси Улеана рассказала мне, кем я являюсь на самом деле, в тот день, когда я уронила первую кровь. По ее словам, я стала девушкой, то есть теперь должна отплатить ей за доброту и спасение. Через неделю после этого она познакомила меня с тем, кто купил у нее мою девственность.

Я приложила пальцы ко рту, сдерживая гневное ругательство, так и рвущееся с моих губ. Сколько же ей тогда было? Двенадцать, тринадцать? Какая мерзость!

— Нет, он был очень хорошим и добрым, — заметив мою реакцию, поторопилась добавить Фиона. — И ждал целых три года. Мне было шестнадцать, когда он сделал меня женщиной. Честное слово, за это время я влюбилась в него. Думала, что он заберет меня от месси Улеаны и мы будем счастливы вместе. Так и было… где-то месяц или два. Затем однажды в своей спальне я обнаружила его приятеля, который, нагло ухмыляясь, сказал, что Ричард проиграл меня в карты. — Фиона сделала паузу и добавила себе под нос, ни к кому, в сущности, не обращаясь: — Стоит заметить, Ричард постоянно проигрывал, а платить по его долгам приходилось мне. Частенько должники заявлялись по двое-трое. В этом случае Ричарду нравилось наблюдать за тем, что и как они делали со мной… А потом он и вовсе вернул меня домой, заявив, что я ему надоела. Через неделю месси Улеана подыскала мне нового поклонника. Потом еще и еще одного.

— Но почему ты не отказалась? — спросила я. — Почему не сбежала и не заявила властям? Это же незаконно!

— Конечно, я пыталась взбунтоваться. — Фиона пожала плечами: — Но после первого же раза, когда я заявила месси Улеане, что больше не буду выполнять ее приказы, мне приснился сон… Точнее, самый настоящий кошмар. Я лежала в своей кровати и точно знала, что все происходит на самом деле. А надо мной склонилось… нечто. У него не было лица. Я не могла разглядеть его фигуры. Какое-то плотное марево, от которого исходила угроза. Чем дольше он стоял и молча вглядывался в меня, тем страшнее мне становилось. Я лежала, опасаясь даже вздохнуть лишний раз. Я думала, что пришла моя смерть. Одно мое движение — и демон набросится на меня, разорвет горло, а потом утащит мою душу к престолу своего господина, где я буду обречена мучиться вечность за то, что осмелилась преступить законы своего рода. А потом… — На этом месте исповеди голос отказал служить Фионе, сорвавшись на долгий протяжный стон. Она откашлялась и сухо завершила: — Я моргнула. Глаза жгло огнем — так долго я смотрела на охотника. Но после этого он исчез. И я поняла, что мне дарован еще один шанс, однако за повторное непослушание меня жестоко накажут.

— Бред какой-то! — убежденно проговорила я. Перевела взгляд на Лоренса и потребовала: — Ну скажи, что это ей привиделось! Бог-демон не мог никого послать за ней. Да какое ему вообще дело до того, что творится в среднем мире? Пусть сидит в своем нижнем и не высовывается!

Правда, почти сразу я испуганно прикусила слишком острый язычок. Нет, меня не поразила молния за богохульство и никакой демон не явился наказать меня. Но свет магических пластин словно стал тусклее, а по комнате пробежал ледяной сквозняк, заставивший меня поежиться.

Впрочем, это наваждение продлилось всего мгновение.