Ана оделась и вышла из дома.

Она была как после затяжной комы. Когда нужно заново учиться дышать, ходить, говорить с людьми.

На улице не попадались прохожие. Ана шла по старому кварталу, где с домов осыпалась штукатурка, и представляла, что осталась совершенно одна, как в ночном кошмаре, все люди сгинули за минувшую ночь, и она идёт на встречу с пустыней.

Поезда в такой час ходили редко – город только отходил от ночного оцепенения, – и Ана долго стояла на перроне. Казалось, что ещё стоит глубокая ночь – слишком светлая из-за песчаных бурь, окрасивших небо в цвет дюн, – и поезда придётся ждать до рассвета.

Однако вскоре на бадване показались яркие огни. В пустом вагоне с покалеченными сидениями пахло жарким песком. Ана села у окна. Она знала – ей предстоит неблизкий путь.

И не поехала в агада-лая – не смогла заставить себя выйти на нужной остановке.

Вместо этого она много часов кряду гуляла в икавезмане без дыхательной маски. Холод приятно покалывал голые плечи. Ана пообедала в самаде и вернулась домой.

На следующий день она тоже не поехала в агада-лая.

И день спустя.

Ей вдруг стало значительно лучше. Голова по утрам не болела, тошнота прошла, приступы не мучили по вечерам. Даже маска была, казалось, не нужна – Ана надевала её по привычке. И только спустя несколько дней она наконец поняла, что перестала ставить себе уколы, что в этом, видимо, и кроется причина её странного выздоровления.

Нужно к врачу.

Но Ана ещё много раз откладывала визит. Она сознавала, что полегчало ей ненадолго, что это обманчивое чувство лёгкости куда страшнее недомогания по утрам. Однако так не хотелось в это верить.

Больше не было приступов удушья и головной боли. Она отлично высыпалась, хотя спать ложилась позднее. Зачастую её подмывало избавиться от липкой маски, снять её прямо на улице в разгар дня, освободить лицо. Она была нормальной – такой же, как все. Даже воспаления на лице побледнели, кожа заживала.

Ана чувствовала себя красивой. Она сходила на представление в рагазал и смеялась вместе со всеми. В прохладном самаде она разговорилась с незнакомым мужчиной, который, наверное, и не знал, что она носит маску.

Но всё это время Ана понимала, что ей нужно к врачу.

* * *

Она решилась поехать в агада-лая в выходной, проснувшись рано утром, когда ещё не начало светать.

Агада-лая работала, но врач, увидев Ану, удивился.

Она зашла, не дожидаясь, пока её вызовут на приём – в коридоре всё равно никого не было, – и уже в кабинете застыла у двери, растеряв всю решимость.

Полноватый мужчина с бугристым лицом раздражённо скривился и встал из-за стола.

– Вы? – спросил он. – Но вам ведь было назначено на…

– Я, наверное, перепутала что-то, – поспешила оправдаться Ана. – Извините. Я могу подождать в коридоре, если хотите.

– Ладно! – Врач снисходительно махнул рукой. – Раз уж пришли…

Он уселся за стол и покачал пальцем фигурку вахата, которая прижимала стопку исписанных бумаг. Фигурка чуть не упала, но врач вовремя её подхватил.

Вимауна.

Врач зевнул и стал массировать виски.

– Хорошо! – вздохнул он. – Но сегодня вы, конечно, рано.

Ана стояла перед столом. Она взволнованно дышала, лицо её раскраснелось. Она не знала, с чего начать.

– Ну? – спросил врач. – Как самочувствие?

– Вы знаете, – сказала Ана, – я думаю, что мне…

Врач покачивал пальцем фигурку вахата.

– …стало лучше.

– А вы – Анаадитва?

Ана кивнула. Врач оставил в покое вахат и занялся бумагами на столе.

– Что-то я не нахожу ваше дело, мне, видимо, ещё не принесли… А, нет. – Врач достал из завала папку и перелистнул несколько страниц. – Хорошо. Понятно. Всё понятно.

И посмотрел на Ану.

– Что?

– Неудивительно, что стало хуже. Затянули вы свой визит. Не стоит так делать, конечно. Так весь курс вашего лечения может пойти насмарку.

– Нет, вы не поняли. Мне стало лучше. Лучше, а не хуже. Я чувствую себя хорошо.

– В любом случае откладывать не стоило.

– Извините.

– Что уж теперь… – Врач бросил папку с медицинским делом Аны на стол. – Хорошо. Значит, в последний раз мы…

Ана смотрела на него, затаив дыхание. Быть может, на сей раз тесты не потребуются. Он просто проверит её пульс, послушает дыхание…

– Хорошо! – Врач посмотрел на свои наручные часы. – Пройдёмте, – и показал на дверь в соседнюю комнату.

– Но мне ведь стало… – начала Ана.

– Это не займёт много времени! В противном случае вам придётся прийти сюда ещё раз.

Они зашли в соседнюю комнату. Ана по-прежнему надеялась, что врач всего лишь послушает её дыхание. В полном обследовании нет никакого смысла, ведь она уже проходила его в прошлый раз. Но врач предложил Ане сесть напротив страшного, напоминающего человеческие лёгкие аппарата. Две стеклянных колбы были заполнены жёлтой жидкостью, похожей на желчь.

Ана ждала.

Врач посмотрел на неё с нетерпением.

– Вы ведь знаете, что нужно делать? Дышите ртом, через трубки.

– Но вы уверены, что это необходимо? – проговорила Ана, испуганно поглядывая на аппарат, однако врач не удостоил её ответом.

Ана начала дышать.

Жидкость в прозрачных колбах вспенилась и забурлила, рвотная горечь обожгла ей гортань. Она не выдержала и, отвернувшись от аппарата, тяжело закашлялась, прижимая руку к груди. Голова у неё закружилась.

Врач пододвинул к ней металлическое судно.

– Вот, сплюньте, – сказал он.

Ана склонилась над судном.

– И продолжайте дышать! Извините, но это необходимо.

– Но я… – с трудом проговорила Ана.

– Дышите через трубки, – повторил врач. – Ещё немного.

Ана снова припала к аппарату. Она дышала неглубоко, но ей всё равно казалось, что едкие пары заполнили все её лёгкие. Жидкость в колбах яростно клокотала. Ана опять закашлялась, склонилась над судном, и её вырвало.

Справившись с тошнотой, она повернулась к аппарату. Она была уверена, что врач и сейчас скажет неизменное «продолжайте дышать», но он, напротив, остановил её, по-отечески коснувшись плеча.

– Достаточно.

Голос у врача дрогнул. Жидкость в колбах аппарата потемнела и стала густой, как гной. Врач сунул Ане сложенный, точно носовой платок, бинт, и она вытерла губы.

– Хо-ро-шо… – проговорил по слогам врач, качнув головой. – Как самочувствие последнее время?