она увеличилась на 9 %, а в 2004 г. — почти на 11 %.

И тут стала прослеживаться обратная тенденция: в 2005 году нефтедобыча увеличилась только на 2,4 %, а в 2006-м специалисты впервые ожидали ее уменьшения. За кулисами: в период между 2001 и 2004 годами добыча нефти в частных компаниях возросла в три раза по сравнению с государственными. В 2004 году прибыль частной компании «ТНК» составляла 171 тыс. долларов на одного работника, тогда как государственная «Роснефть» могла похвастаться лишь половиной этой суммы[406]. Это еще раз подтверждает то мнение специалистов, что частные корпорации гораздо эффективнее, чем государственные.

В это время правительство России упрекает частные фирмы в неэффективности, и в мае 2006 года пришлось отменить подписание передачи контрольного пакета акций иностранным компаниям по разработке огромных нефтяных и газовых месторождений на острове Сахалин на севере Тихого океана. Обоснование — по вине иностранцев происходит превышение расходов и затягивание сроков. Об этом, ссылаясь на отчеты, заявило министерство природных ресурсов. Выдвинуто было предложение увеличить участие российских компаний в миллиардном проекте до 51 %, правда, при этом изменение процентных соотношений нарушало российские законы. Exxon Mobil инвестировала в проект уже почти 4 млрд евро, Royal Dutch Shell и их партнеры — более 16 млрд евро. Если бы Россия действительно пересмотрела договоры, это означало бы «войну», цитирует «Уолл-стрит джорнал» руководителя одного из энергетических концернов. Оба проекта — «Сахалин-1» и «Сахалин-2» — считаются в Кремле стратегически важными, поскольку место разработки находится рядом с такими «энергоголодными» экономиками, как китайская, индийская и японская. Газпром уже проявляет интерес к этим проектам[407]. В июне 2006 года был принят закон, согласно которому иностранцам запрещается владеть контрольным пакетом акций компаний, разрабатывающих важные российские нефтяные и газовые месторождения.

С учетом угрозы нарушения договора и скандала, связанного с продажей «Юганскнефтегаза», дочерней компании «ЮКОСа», западные нефтяные концерны стали задумываться, стоит ли инвестировать в Россию или же лучше безопасно разместить свои деньги где-нибудь за границей[408]. Участие в нефтяном бизнесе становится таким же опасным, как и махинации с наркотиками, пишет «Русский Newsweek», намекая на дело «ЮКОСа»[409]. На самом же деле Кремлю все равно, компания государственная или нет, цитирует еженедельник высокопоставленного собеседника: «Речь идет о том, как направить денежные потоки в сторону президентских выборов и отдаленного будущего»[410].

Специалисты жалуются, что из-за того, что на местах руководителей концернов сидят государственные чиновники, участились случаи принятия нелогичных, непродуманных решений, растет коррупция. Как заявляет через адвокатов арестованный Михаил Ходорковский, компания «Юганскнефтегаз» стоит в десять раз дороже, чем за нее заплатил государственный концерн «Роснефть», а это наводит на подозрение в коррупции. Специалисты предостерегают относительно возможной «венесуэлизации» России: из-за перехода нефтяного сектора промышленности под контроль государства валовый национальный продукт богатого нефтью южноамериканского государства по сравнению с 1977 годом сократился на 40 %.

«До тех пор, пока энергетические концерны контролируются государством, газ и электричество будут использоваться в качестве политического оружия», — предостерегает бывший советник президента Андрей Илларионов[411]. Президент выразился несколько иначе. Нефть и газ — это все равно что сладости, заявил Путин российским журналистам в кулуарах саммита «ЕС — Россия» в мае 2006 года, когда обсуждались энергопоставки в Европу. «Это легко понять, если вспомнить пример из детства. Представьте себе, что вы идете по двору, у вас в руке конфета, и кто-то говорит: «Дай конфету». Вы крепко ее сжимаете и говорите: «А что мне за это будет?» Тот же самый вопрос мы хотим задать [Европе]: «А что нам за это будет?»[412]

В одном из дворов Санкт-Петербурга маленький Володя Путин усвоил, что прав только тот, кто силен. Через много лет в Кремле он понял, что Россия не сильна. После трагедии с заложниками в Беслане в 2004 году потрясенный Путин сказал: «Мы показали слабость. А слабых побеждают». Ни армия России, ни ее наука и экономика в обозримом будущем не смогут сделать страну достаточно сильной, чтобы та могла играть решающую роль в мировой политике. У Владимира Путина есть только одно оружие в завоевании позиции сильной миро вой державы — энергоресурсы России.

«НЕФТЕГАЗОВЫЙ КОЛХОЗ»

Посреди разговора Клара Гильмутдинова вдруг толкает своего мужа Ильберта в бок и кивает головой, указывая на стену: «Думаешь, КГБ слышит все, что мы здесь говорим?» На какой-то миг сорокадевятилетний мужчина забывает о правилах гостеприимства по отношению к иностранному журналисту. Гильмутдинов останавливается посреди предложения, уставившись в пол, и берет жену за руку. Причина для волнения, объясняет Гильмутдинов, в том, что он, его жена Клара и сын Ильдар голосовали на выборах за Владимира Путина, потому что главой государства должен быть человек с «сильной волей, который в состоянии навести порядок». Ну, и потому еще, что ему так велел генеральный директор в далекой Москве. «Но, наверное, были и такие, которые проголосовали против», — тихо добавляет Гильмутдинов и испуганно оглядывается, как и его жена.

Для опасений у Гильмутдинова есть свои причины. Он работает в Газпроме, который является самым важным оружием в энергетической программе Владимира Путина и, по мнению английского Sunday Telegraph, «самой жуткой компанией мира». Вероятно, скоро она станет и самой дорогой: в мае 2006 года курс акций Газпрома был выше British Petroleum и Microsoft, он стал третьим из самых дорогих предприятий в мире[413]. Кремль в шутку называют единственным реально торгующим государством на планете[414]. Центральный офис Газпрома — в стеклянной башне на улице Наметкина на юге Москвы — считается филиалом московского «Энергетического концерна».

«Энергетический концерн» — в прошлом министерство, сегодня акционерное общество — каждый год распоряжается более чем 540 млрд кубометров газа — 86 % российского и 20 % мирового. Предприятие контролирует почти одну четверть всех известных месторождений газа на Земле и весь российский газопровод. Собственный трубопровод компании такой длины, что мог бы четырежды обогнуть землю[415]. Предприятие, которое при Путине снова вернулось в государственную собственность, приносит 8 % российского валового дохода и гарантирует 20 % всего российского государственного дохода. Только в Германию Газпром ежедневно поставляет 90 млн кубометров газа стоимостью примерно 7 млн евро. Газпром — едва ли не самый богатый сырьевой концерн мира: если сложить вместе все запасы, в его владении окажется в пять раз больше нефти и газа, чем у второго в списке, американского Exxon Mobil.

Но все эти цифры Ильберту Гильмутдинову ни о чем не говорят. Каждый день он на собственной шкуре понимает, что такое власть Газпрома, — у себя дома, на