Я хочу пригласить на сцену председателя писательского клуба Даггерфорда, чтобы он сказал пару слов, прежде чем мы начнем.

Она заметила, что глаза Томаса слегка расширились, когда Перси ступил на помост, где сидели они.

— Сегодня мы собрались в память о нашем дорогом Майкле, чья жизнь недавно трагически оборвалась. Он был членом нашего клуба, как и его отец Барнаби. В то же время, что и Томас. — Перси взглянул на Томаса, который неловко заерзал на стуле. — Мы были потрясены, не побоюсь этого слова — шокированы, когда узнали, что случилось с Майклом, и всеми силами хотели помочь сохранить память о нем, и именно поэтому мы поддержали ваш фестиваль.

— Спасибо, Перси, — поблагодарила Нэнси.

Она проводила его взглядом, пока он сходил со сцены.

— То, что произошло с Майклом, это, конечно, абсолютный шок, да, Томас?

Он прочистил горло:

— О, да. Я и сам был потрясен. То, что это случилось перед моим последним мероприятием, и то, что у него обнаружили копию моей книги… А потом нашли моего агента… — Он замолчал и взглянул на Нэнси. Она знала, что они не договаривались обсуждать Майкла в таком ключе, и он явно был не рад происходящему. — Я так сочувствую друзьям и семье Майкла.

— Самое печальное в истории Майкла, — обратилась Нэнси к зрителям, — это что у него не было семьи или друзей, которые могли бы добиться для него справедливости. Его отец, Барнаби Крик, умер много лет назад. Тогда люди решили, что он покончил с собой, потому что и писательская карьера, и семейная жизнь катились под откос.

Люди уже начали перешептываться и переглядываться, не совсем понимая, что делает Нэнси. Они думали, что это книжное обсуждение будет развиваться по другому сценарию.

— Но его сын выяснил, что все было совсем не так. Томас, вы, должно быть, еще тогда задавались вопросом: почему Майкл вообще оказался здесь, на нашем фестивале?

— Да, но оказалось, что мой агент пригласил его поговорить, — слегка запинаясь, проговорил Томас. — По всей видимости, Майкл решил, что отказ Нейтана заниматься книгой его отца привел к… ну… его самоубийству. Мне кажется, нам лучше перейти к обсуждению моей книги. Я понимаю, что произошли трагические события, но неужели нам правда обязательно…

— Дело в том, что Майкл пришел на фестиваль совсем не по этой причине. Он пришел поговорить с вами, а не с вашим агентом. Впрочем, вы правы, почему бы нам не перейти к обсуждению вашей книги, Томас? Может, расскажете нам, как вам в голову пришла идея последней книги? — Нэнси заметила, как инспектор Браун подался вперед на своем стуле. Кажется, он начал понимать, к чему все идет.

Томас заметно побледнел.

— Мм… эта идея появилась у меня уже давно, но я знал, что это последняя книга серии, так что решил ее придержать, к тому же я работал над сериалом и подумал подождать, пока он догонит книги. Мне показалось, десять лет перерыва перед финалом — это хороший юбилей. Я хотел, чтобы последнее дело казалось нераскрываемым — идеальное убийство. Но детектив Андерсон не сдается.

— Интересно. Потому что Майкл Крик оставил письмо в моем книжном магазине, вместе с дневником своего отца, и оказалось, что его отец записал ту же самую идею. Впрочем, не только эту — каждый сюжет из серии про детектива Андерсона записан в этом дневнике. А даты в нем стоят тридцатилетней давности. — Нэнси подняла блокнот в воздух слегка дрожащей рукой. Она сделала глубокий вдох, чтобы ее голос звучал твердо, когда она раскроет правду, которую Майкл с Барнаби не смогли. Ее искреннее желание добиться возмездия придавало сил. — Правда ли, Томас, что вы украли все идеи для своей серии у Барнаби Крика и все это время выдавали их за свои?

По тенту прокатился пораженный вздох. Репортеры судорожно что-то записывали. Замелькали вспышки камер, на мгновение ослепив Томаса и Нэнси.

— Томас? — громко произнесла Нэнси, и ее голос заглушил поднявшийся шум.

Постепенно в тенте воцарилась абсолютная тишина: все, затаив дыхание, ждали его ответа. Можно было услышать, как крадется мышь, и все взгляды устремились на Томаса. Он уставился на дневник в руках у Нэнси.

— Я понятия не имею, о чем вы говорите, — наконец выдал он, но Нэнси была уверена, что все до единого уловили дрожь в его голосе.

— Тогда давайте я освежу вам память, — начала Нэнси. — Барнаби Крик был вашим другом, вы вместе состояли в писательском клубе Даггерфорда, и однажды он сказал вам, что у него есть потрясающая идея для книги. Даже больше — у него есть идея для целой детективной серии. Идея, которая, как вы знали, была отличной. Идея настолько хорошая, что вы решили украсть ее.

Томас покачал головой:

— Этого не было! Серия моя!

Нэнси продолжила, говоря все громче, потому что люди в тенте снова стали перешептываться:

— Барнаби, понятное дело, был разъярен, когда вы сообщили ему, что договорились с агентом и заключили договор на его идею, и собирался рассказать всем, что вы сделали. Так что вам пришлось остановить его, верно? — В одно мгновение в тенте снова стало тихо. — Вы убили его и попытались обставить все как самоубийство. Вы хотели найти его дневник, чтобы никто никогда не узнал, что вы сделали, но он его спрятал, так что вы сбежали из Даггерфорда в Лондон и никогда больше не возвращались.

Повисла мертвая тишина. Все взгляды были прикованы к сцене. Томас сначала посмотрел на всех вокруг, а потом на Нэнси.

— Это от начала до конца выдумка, — заявил он, качая головой.

Она продолжила:

— Майкл Крик обнаружил дневник своего отца после смерти матери. Он разбирал вещи в ее доме, когда нашел его и понял, что вы сделали, так что он связался с вами, но вы отказались от встречи. Вы испытывали слишком сильную вину и боялись, что Майкл все разузнал. Тогда он пришел в мой книжный магазин и оставил надписи на вашем постере. Он угрожал, что вы заплатите за то, что сделали. Потом он разорвал постеры, которые мы развесили вокруг лужайки. Вы пытались убедить себя, что он не мог знать правду, что он блефовал. Но позже я нашла страницу из вашей книги на двери своего магазина. Она была о детективе, который присвоил заслуги Андерсона и был убит за свою ложь. Вы поняли, что это значит. Вы поняли, что Майкл знает, что вы сделали с его отцом, и жаждет отмщения, — произнесла Нэнси громко и ясно, и ее голос зазвенел. — Так что вы договорились встретиться с